Крепче цепей - [41]

– Как прошла встреча? – спросила она.

– Нам нужно многое обсудить. – Повинуясь ее жесту, он вышел за ней в сад и заговорил, только когда они опустились на низкую скамью. Легкий ветер нес прохладу водяных струй и стрекотание невидимых насекомых.

– Я попытался установить контакт с эйя, как вы просили.

– И что же?

В его глазах отразилась пережитая боль.

– Простите, нумен. Это почти... ошеломляет. Я всего лишь человек, с которым они делятся... своими концепциями. Это трудно объяснить. Они даже теперь не совеем еще понимают, что каждый из нас – монада.

– Но что они говорили?

– Ничего... и очень много. – Он помолчал, глядя в землю, положив руки на колени, и заговорил опять: – Я понял достаточно, чтобы придумать им некоторые простейшие знаки для общения с людьми, – подробный отчет вы найдете в своей почте.

Элоатри кивнула.

– Но из бурного потока их образов и эмоций я могу ухватить лишь очень немногое. Я испытываю почти страх при мысли, что могло произойти – и происходит – с Вийей за годы общения с ними.

– Вы думаете, ей грозит опасность?

– Возможно. У этой женщины с инопланетянами установился настоящий Прямой Контакт, звено между двумя ноосферами. Их связь – это классический пример встречи архетипов, которая рассматривалась на объединенной конференции колледжей Ксенологии и Архетипа и Ритуала. – Мандериан, видимо, уловил, что Элоатри не совсем понятна его терминология. – Я слышал, как вы говорили о «дверных петлях Времени». Это в принципе то же самое. Психическая энергия обеих рас сливается, и у меня создалось впечатление, что к этому, кроме них, как-то причастны келли и рыжеволосый атавистический субъект.

У Элоатри создалось такое же впечатление, когда врачебная троица келли удаляла геном своего Архона из организма Иварда.

– И еще, – сказал Мандериан, – у них постоянно повторяется один и тот же образ: маленькая серебряная сфера, наделенная, видимо, большой мощью.

Это Элоатри не удивило, но следующие слова гностора ошеломили ее:

– Эйя, кажется, думают, что эта вещь или, скорее, один из ее компонентов, находится здесь, на Аресе. Они пытаются это отыскать.

У Элоатри внезапно пересохло во рту.

– Значит, им известно о трофейной рации.

– Вероятно. Не знаю только, зачем она им нужна.

Элоатри перевела дыхание. Сновидение велело ей следовать за этими людьми, и на своем пути она все глубже погружается в политику Ареса и в войну, которую он ведет. Надо будет сказать Найбергу и Омилову.

Но пока что она должна подумать о своем. На весах Телоса судьба одного разумного существа весит не меньше, чем судьба целого общества.

– Вы встречались и с Вийей. Как это прошло?

– Неплохо. Она нам не доверяет, но настоящих причин для недоверия у нее нет. Готова помочь мне в языке жестов, который мы разработали для эйя.

– Вы научили ее, как экранировать побочные эффекты контактов с ними?

– Возможно, со временем. Хорошо бы ее протестировать. Надо попробовать. На данный момент могу сказать вот что: для темпата она очень сильна, сильнее, чем когда-либо был я. Ее талант фактически граничит с телепатией.

– Значит...

Мандериан кивнул.

– Ей, в отличие от меня, видимо, не обязательно быть рядом с эйя, чтобы контактировать с ними.

Это звучало как предостережение. Элоатри наскоро разобралась в том, что услышала, и спросила с удивлением:

– Но тогда она тоже должна знать о рации?

Мандериан кивнул.

– Вот как. – Элоатри заново пережила видение, показавшее ей Вийю и остальных, и потерла ожог на ладони. – Не говорите пока никому об этом. Я сама этим займусь. А вы попробуйте завоевать ее доверие – и научить ее всему, чему сможете.

Мандериан воспринял это как окончание беседы, и удалился.

Элоатри посидела еще немного, думая, как ей быть. Сначала нужно повидать Омилова. Она, хотя и предоставила ему жилье в Обители, видела его мало – проект «Юпитер» требовал все больше времени и сил. Знает ли он, что тоже представляет собой своего рода дверную петлю, жизненно важную в судьбе Брендона лит-Аркада? Официальный визит послужит хорошим поводом, чтобы выяснить, много ли ему об этом известно.

Приняв решение, она встала и пошла к остановке транстуба.

* * *

В Зале Ситуаций царила полная тишина.

Коммандер Седри Тетрис сцепила руки за спиной, стараясь не касаться стены потными ладонями. Справа и слева от нее затаили дыхание капитан и другой коммандер. Напряжение чувствовалось почти осязаемо.

Перед ними возникло голографическое изображение Изумрудного Тронного Зала на Артелионе, знакомое почти каждому гражданину Панархии. Но вместо маленького энергичного Панарха на огромном, похожем на дерево троне сидел высокий, могучего сложения человеке угрюмым, тяжелым лицом, всем своим существом излучавший торжество.

Оператор перевел объектив своей айны с трона на длинный проход, ведущий к двойным дверям зала. Ухмыляющийся бори вел по нему человека, и скоро все узнали Панарха – в тюремной одежде и шоковом ошейнике.

У Седри, пятьдесят лет из своих шестидесяти активно работавшей на революцию, дернулись руки. Так бы и сорвала улыбочку с довольной, сияющей рожи этого бори.

– На колени, – приказал бори Панарху, и тот покорно преклонил колени слева от трона.