Кремлевское дело - [5]

Одним словом, не рассчитали в КГБ республики свои силы и возможности. Ведомственные амбиции и политическая конъюнктура взяли верх над интересами следствия. Начали хорошо, но своевременно не передав дело в союзную прокуратуру, потеряли темп. После ареста Музаффарова и изъятия его богатств в Бухаре и области заколыхалась вся мафиозная паутина, растаскивались по надёжным местам преступно нажитые капиталы. В чемоданах и вьюках, на ослах и автомашинах, самолётами и поездами развозились ценности. Даже мальчишки не остались в стороне, перенося в карманах наиболее дорогостоящие бриллиантовые изделия, золотые монеты. Бумажные деньги сжигали по ночам в кострах. В течение трёх дней вывез все остатки ценностей и значительную часть имущества первый секретарь обкома партии Каримов. Самым самонадеянным оказался Кудратов, за что и поплатился. Но после результативного обыска у него в доме больше никто в Бухаре не рисковал. Всё было укрыто по дальним кишлакам, часто маленькими партиями во многих местах. Начальник УВД А. Дустов вывез даже недорогие ковры, оставив на стенах лишь гвозди. Арест Музаффарова и Кудратова переполошил мафию, которая готовилась к обороне.

Паутина дрогнула

Первые атаки чекистов вызвали озабоченность в штабе мафии – ЦК Компартии Узбекистана.

Рашидова, естественно, беспокоил вопрос: кто санкционировал эти акции? В Бухарском обкоме о них ничего не знали, не был в курсе и административный отдел республиканского ЦК. Наконец, выяснилось, что свои действия председатель КГБ Мелкумов согласовал со вторым секретарём ЦК Л. Грековым. В соответствии с традиционно существовавшим институтом партийного наместничества пост второго секретаря ЦК в республиках занимал русский, который считался «глазами и ушами» ЦК КПСС. Он же курировал правоохранительные органы. Греков как мог приспосабливался к политике Рашидова, угодничал перед ним, но так и не стал до конца своим человеком. Почувствовав с приходом Андропова новые тенденции в политике, шаткость положения Рашидова и его скорое падение, Греков попытался действовать более независимо. Этим и объясняется его благосклонное отношение к активизации усилий госбезопасности, согласие на проведение акции в Бухаре. Но Греков просчитался, недооценив силу рашидовского клана, его позиций в Центре. Более дальновидный Рашидов почуял, какую опасность таит пребывание в республике московской следственной группы, понимал, куда поведут нити следствия. Поэтому он добился того, что уже в конце мая 1983 г. Греков был смещён с поста второго секретаря ЦК Компартии республики, а освободившееся кресло занял преданный ему Т. Осетров.

Начались гонения и на Мелкумова. Его ссылки на Москву, на вышестоящее руководство были для Рашидова неубедительны. Он понимал, откуда ноги растут. Преданные люди получили задание прослеживать каждый шаг председателя КГБ, собирать на него компромат.

В этих условиях тем более было важно как можно быстрее передать дело в Прокуратуру СССР, получить в лице следственной группы ещё одного союзника. Но возобладали не интересы дела, а затронутое профессиональное самолюбие. Как же, заверили Москву, что будет раскручено крупное дело, и остановиться на полпути?

В начале июня 1983 г. Мелкумов попросил ещё на пару месяцев отсрочить передачу дела в союзную прокуратуру под предлогом проведения новых операций. В первой декаде июня с привлечением больших сил КГБ и военнослужащих было проведено более 40 одновременных обысков у разных лиц по «бухарскому делу». Были арестованы начальник УВД Бухарского облисполкома Дустов, начальник областного управления материально-технического снабжения Д. Шарипов, сотрудники ОБХСС Б. Гафаров и Н. Джумаев, председатель райпо М. Базаров.

Непрофессионализм следователей и оперативников госбезопасности проявился в этой операции в полной мере. Более бесполезной и даже вредной акции трудно себе представить. Десятки обысков дали нулевой результат: после ареста Кудратова и Музаффарова в особняках мафиози было хоть шаром покати. Серьёзно рисковали следователи и с новыми арестами. Основанием для взятия под стражу являлись лишь показания Музаффарова да некоторые косвенные улики. Конечно, была обширная и многократно проверенная оперативная информация, но её к делу не подошьёшь. Доказательств для предъявления обвинения оказалось крайне мало. Более того, в спешке забыли о депутатском статусе одного из арестованных. Были и другие просчёты. Кстати, при разгроме дела в 1989 г. ответственность за все эти недостатки возложили на нашу следственную группу.

Непрофессионализм, тактические просчёты не могли не отразиться на позиции обвиняемых. Всего по делу было арестовано 8 человек, из них лишь Музаффаров давал развёрнутые показания, изобличал соучастников. Ещё двое частично подтверждали несколько преступных эпизодов, о которых рассказывал Музаффаров. Дустов, Кудратов, Шарипов и остальные обвиняемые твердили о своей невиновности. Новых доказательств в деле не появлялось. Расчёты следователей заполучить свидетельскую базу в Бухарской области не оправдались. Не дали результатов и допросы тех, от кого, как показывал Музаффаров, он получал взятки. Они молчали. Следствие не только постепенно теряло темп, но и заходило в тупик. Не удавалось реализовать и многочисленную оперативную информацию. Тем не менее в Москву шли бодрые рапорты об успешном расследовании «бухарского дела».