Кремлевский волк - [21]

Фактически революцию подготовили и осуществили евреи. Оба деда Карла Маркса были раввинами, а дед Ленина тоже был евреем. Разве Яков Свердлов, первый глава Советского правительства, не был евреем, а сам диктатор Троцкий? Но большинство людей об этом не знало и верило, что с евреями можно ужиться, как они уживались и раньше.

То, что содиктатор Ленина Троцкий, был евреем, казалось естественным для партии, в которой большую часть составляли евреи, при их доле в населении страны всего 1.8 процента. Лазарю следовало держать ухо востро. Поддержит ли население революцию, состряпанную еврейским народом? Где-то в глубине он уже знал ответ, осталось решить, что предстояло предпринять ему самому. А пока надо плыть по течению и оставаться на плаву.

Лазаря выбрали Председателем Третьего съезда Советов от Могилёвской провинции. Меньшевиков изгнали из организации, и группу составили «чистые» большевики. Одним из эффективных способов завоевания партийной популярности стала организация «показательной агитации» в крупных городах. К этому мероприятию привлекались грузовики, трамвайные вагоны и другие возможные средства передвижения, циркулирующие по улицам. Они обычно обвешивались транспарантами и краткими пропагандистскими лозунгами. В Москве одновременно могли проходить до шестидесяти таких «мероприятий». В Петрограде – около двадцати. По стране курсировали «агитационные поезда», а реки бороздили «агитационные пароходы». Этот новый метод пропаганды вызвал к жизни, как выражались критики, «новую форму искусства».

Большевистская «Правда» продолжала «закручивать гайки»:

«Народ требует, чтобы мы единолично взяли власть в свои руки и навели железный порядок в стране. Так тому и быть! Мы принимаем эту власть, подчиняясь требованию всей страны. Но это непростая задача, потому что нам предстоит раздавить врагов революции и саботажников твёрдой рукой. Они мечтают о диктатуре Корнилова. Так дадим же им взамен диктатуру Пролетариата!».

В огромной стране происходило столько событий, что было трудно уследить за всем сразу.

Киев стал оплотом новой власти. Лазарь отчётливо видел, что революционный порыв обеспечивался теми людьми, с которыми он до революции посещал антиправительственные собрания. Эти люди поставили на защиту новой власти рабочих киевского завода «Арсенал». Всё происходило именно так, как тогда говорил Троцкий.

С антибольшевистским Украинским правительством, которое на первых порах всё взяло под свой контроль, было подписано перемирие. Эсеры предлагали передать землю в частную собственность, в то время как большевики хотели всю землю национализировать. Лазарь приложил свою руку к подписанию перемирия. По всей Украине он стал активно проталкивать политику большевиков и делал всё, от него зависящее, чтобы быть у них на виду. Он понимал, что перемирие – явление временное. Троцкий никогда не пойдёт на то, чтобы делить власть с Лениным. Перемирие имело силу только на бумаге и обуславливалось текущим моментом, как и всё остальное. Тот мир, который знал Лазарь, оказался разрушенным, и надо было построить новый. Он, Лазарь, обязательно должен участвовать в заложение основ этого нового мира. Только так он может завоевать своё место под солнцем.

А пока Лазарь успешно завоёвывал партийную репутацию. Его избрали депутатом в Учредительное Собрание от фракции большевиков. И что ещё более важно, он направлялся в Петроград на Третий Всероссийский съезд Советов. Это означало, что ему предстояло своими глазами увидеть то, о чём он раньше только читал в газетах. В декабре 1917 года он отправился в Петроград. На этот раз ему не пришлось добираться попутными средствами и пользоваться фальшивыми документами. Он опять стал Лазарем Моисеевичем Кагановичем. Новое правительство обеспечило его билетом на поезд, который повезёт его через Могилёв, Оршу, Витебск и далее на север. На каждой станции он видел огромные скопления людей. Казалось, всё население куда-то переезжало. Поезд был специальным и заполнен делегатами со всех западных районов России. В то время, как вокруг население России умирало от голода, в поезде было, что называется «вагон продуктов». Огромные горы так называемого «столичного салата» накладывались в алюминиевые миски и раздавались по кругу. Лазарю салат очень понравился. Салат состоял из нарезанной картошки, огурцов, моркови, лука, горошка и вареных яиц, замешанных на майонезе. Попадались кусочки нарезанной курицы и ветчины. Лазарь слышал, что это популярная петроградская еда.

Хотя, уже через пару часов большинство его попутчиков раскупорили водочные бутылки, Лазарь только попивал чаёк, и даже с лимоном! Казалось, новая власть отобрала у людей все продукты и кормила только тех, кто теперь ей служил.

В прошлом Лазарь пытался состязаться с другими в том, кто мог больше выпить, но у него не оказалось «способностей» к этому. Обычно его просто тошнило от водки. Вероятно, это объяснялось наследственностью, ведь в детстве среди своего еврейского окружения он не видел пьянства. Большинство жителей Кабанов выпивали шкалик вина по субботам. Изредка кое-кто мог позволить себе выпить больше обычного, но евреи никогда не напивались так, как это было распространено у русских. Выпивка являлась «нормальным» явлением российской жизни. Поэтому для Лазаря было важным «уметь поддержать компанию» за бутылкой вина, но сам он выпивал умеренно. За разговорами и новыми знакомствами, в целом, поездка оказалась приятной, и время летело незаметно. Утомляла только сильная толчея. Большинство попутчиков Лазаря никогда до этого не бывали в Петрограде. Всё им казалось новым и необычным, и они с нетерпением ожидали встречи со столицей. За окнами вагона проплывали неутешительные картины русской действительности. Война и революция на всё отложили свой отпечаток. Деревни были либо брошены, либо сожжены и от них оставалось всего несколько жителей, ютившихся в полуразрушенных избах. Временами Лазарь отключался от царившего вокруг шума и гама, и смотрел в окно, стараясь поймать взгляды людей, приветствующих с красными флагами и транспарантами проходивший спецпоезд делегатов съезда. Он пытался найти знакомые лица тех, с кем когда-то работал, скитался по стране и даже тех, с кем вместе жил. Впервые за много лет он вспомнил о своей семье. Он не знал, что с ними стало. Его мать, отец и Роза жили где-то в другом месте. Но он чувствовал, что они всё ещё в России, хотя и не был в этом полностью уверен. Кто-то рассказал ему о громкой помолвке в Мозыре сына преуспевающего кожевника. Фамилия семьи была Каганович. По описанию это могли быть дядя Лёвик и Моррис, но произошло это событие уже много лет назад. Его прошлогодняя поездка в Мозырь ничего не прояснила, потому что он обнаружил только скопление обедневших жителей, не имеющих понятия о пышных помолвках прошлого. Единственным, кто мог знать о судьбе семьи, был Михаил. Он стал Председателем Революционного комитета Арзамаса. И Лазарь подозревал, что и Юрий должен быть где-то поблизости.