Кремлевский кардинал - [138]

Ракета продолжала лететь вверх после отделения от самолета-носителя, но по какой-то странной причине ее ракетный двигатель не включился. Теперь она превратилась в баллистический объект, двигающийся в соответствии с законами физики. Ее широкие стабилизаторы обеспечивали достаточную аэродинамическую устойчивость, и полет ракеты – даже с неработающим двигателем – проходил в надлежащем положении, носом вперед, по мере того как земное притяжение начало захватывать ее в свои объятия. На высоте ста тридцати тысяч футов ракета начала медленно поворачиваться и неохотно накренилась носом в сторону земли.

И тут включился ее ракетный двигатель, работающий на твердом топливе. Он действовал всего четыре секунды, но этого оказалось достаточно, чтобы разогнать ракету до скорости, которая привела бы в ужас пилота ее самолета-носителя.

***

– Начали, – произнес армейский офицер. Радиолокационная установка противоракетной обороны перешла из режима ожидания в активный режим и сразу заметила направляющуюся к земле ракету. Она мчалась вниз через атмосферу примерно с такой же скоростью, как и боеголовка межконтинентальной баллистической ракеты. Офицеру не понадобилось отдавать команду. Система противоракетной защиты была полностью автоматизирована. В двухстах ярдах от него взрывные патроны отбросили в сторону фиберглассовую крышку с бетонного колодца, пробуренного в гипсовой почве равнины, и в небо из него устремился СЭЗРС – самонаводящийся экспериментальный зенитный ракетный снаряд. Он больше походил на копье, чем на ракету, и по своему устройству был почти таким же простым. Радиолокационная установка, работающая на волнах миллиметрового диапазона, следила за мчащейся к земле ракетой, и полученные данные тут же обрабатывались бортовым микрокомпьютером. Самым поразительным было то, что все детали СЭЗРС делались не по специальному заказу, а были стандартными.

Наблюдатели следили за происходящим из бункера, защищенного земляным валом. Они увидели устремившуюся вверх полоску желтого света, услышали гром двигателя на твердом топливе, после чего на несколько мгновений наступила тишина.

СЭЗРС мчался к своей цели, чуть изменив направление полета – на несколько долей градуса – с помощью крохотных двигателей управления ориентацией. Затем пиропатрон отбросил носовой защитный конус, и тут же развернулось устройство, которое могло бы показаться стороннему наблюдателю чем-то вроде спиц складного зонтика диаметром около десяти ярдов…

Вспышка напоминала фейерверк в праздник Дня независимости, только бесшумный. Послышались одобрительные возгласы. Несмотря на то что и стремительно снижающаяся ракета, и летевший навстречу ей СЭЗРС не несли боеголовок, в результате столкновения на такой колоссальной скорости металл и керамические детали мгновенно превратились в облако светящегося газа.

– Четыре из четырех, – произнес майор Грегори, с трудом удерживаясь от зевка. Подобные фейерверки ему уже приходилось видеть не раз.

– Не все перехваты придутся на вашу долю, майор, – упрекнул молодого офицера генерал Парке. – Нам все равно будут нужны средства зашиты в средней части траектории и в непосредственной близости от объектов.

– Совершенно верно, сэр, но я вам не нужен для этого. Мы все знаем, что эти системы действуют лучшим образом.

При первых трех испытаниях ракеты запускались с истребителей-бомбардировщиков «Фантом», но кое-кто в Вашингтоне выразил точку зрения, что при таких испытаниях недооценивалась трудность перехвата боеголовок, приближающихся к цели. Тогда генерал Парке решил использовать в качестве платформы для запуска ракеты, имитирующей баллистическую боеголовку, «Блэкбёрд» SR-71. При запуске ракеты с большей высоты и при намного более высокой скорости приближения к цели создавались условия, значительно затрудняющие перехват. Данное испытание прошло в ситуации, еще более сложной, чем предполагалось, и тем не менее СЭЗРС сработал идеально. Парке немного побаивался за программное обеспечение системы наведения, но, как заметил Грегори, все прошло превосходно.

– Эл, – сказал генерал, – я начинаю думать, что вся наша программа может оказаться успешной.

– Конечно. Почему бы и нет? – кивнул Грегори. Если еще эти ребята из ЦРУ сумеют добыть нам чертежи русского лазера…

***

«Кардинал» сидел один в маленькой тюремной камере – полтора метра в ширину и два с половиной в длину. С потолка свисала лампочка, в камере была деревянная койка с ведром под ней, но отсутствовало окно, лишь в ржавой железной двери виднелся глазок для охранника. Сквозь толстые бетонные стены не доносилось ни звука. Он не слышал ни шагов надзирателей в коридоре, ни даже грохота транспорта на улице рядом с тюрьмой. У него забрали китель, пояс и начищенные сапоги, заменив их домашними тапочками. Камера находилась в подвале. Это было все, что он знал, судя по сырому воздуху. И холоду.

Но на сердце у него было холоднее, чем в камере. Чудовищность его преступления еще никогда не казалась ему настолько огромной. Полковник Михаил Семенович Филитов, трижды Герой Советского Союза, оказался теперь наедине с изменой. Он представил себе величественную страну, в которой жил, ее необъятные дали и бесконечные просторы, населенные его соотечественниками – русскими. Всю жизнь он отдал народу, служил ему с гордостью, проливая за него кровь, о чем свидетельствовали его шрамы. Он вспомнил тех, с кем ему довелось воевать, их было так много, и в большинстве своем они погибли, сражаясь под его командой с ним рядом. А как они погибли – дерзко проклиная немецкие танки и пушки, сгорая в своих «тридцатьчетверках», но не сдаваясь, отступая лишь тогда, когда не было другого выхода, предпочитая атаковать, даже сознавая свою обреченность. Филитов вспомнил, как вел свои танки в сотнях боев, вспомнил пьянящую радость, которая сопровождала рев дизельных двигателей, вонючие клубы дыма, решимость, которую могла остановить одна смерть и которую он обманул столько раз.