Кремлевский кардинал - [131]

– Вы арестованы по подозрению в государственной измене, товарищ полковник, – два последних слова Ватутин произнес с издевательской улыбкой. – Уведите его.

Он повернулся и взглянул на американку. Она смотрела на него глазами, полными страха и негодования. И тут он заметил, что двери некоторых квартир приоткрыты, в коридор высунулись головы их обитателей

– Я – полковник Ватутин из Комитета государственной безопасности. – Его голос звучал размеренно и спокойно. – Мы только что арестовали преступников. Закройте двери и занимайтесь своими делами. – Он увидел, что двери мгновенно захлопнулись. Да, Россия остается Россией, подумал Ватутин.

– Доброе утро, миссис Фоули, – обратился он к женщине. Было очевидно, что она пытается взять себя в руки.

– Что здесь происходит? Что вы от меня хотите?

– Советский Союз неодобрительно относится к тем его гостям, которые крадут государственные секреты. Наверно, вам сказали об этом в Вашингтоне – извините меня, в Лэнгли.

Мэри– Пэт заговорила дрожащим голосом:

– Мой муж – аккредитованный сотрудник дипломатической миссии США в вашей стране. Я требую, чтобы мне немедленно дали возможность связаться с американским посольством. Я не имею ни малейшего представления, о чем вы бормочете, но мне известно, что, если в результате ваших действий беременная женщина дипломата потеряет ребенка, у вас будет дипломатический скандал такого масштаба, что о нем заговорят по телевидению! Я не говорила с этим человеком, не прикасалась к нему, и он не прикасался ко мне. Это вам, мистер, хорошо известно. Меня действительно предупреждали в Вашингтоне, что вы, клоуны из КГБ, любите ставить американцев в неловкое положение своими дурацкими шпионскими играми.

Ватутин бесстрастно выслушал это заявление, хотя и обратил внимание на слово «беременная». Со слов горничной, производящей два раза в неделю уборку в квартире семьи Фоули, хозяйка регулярно делала тесты. И если… да, скандал будет из-за этого намного больше, чем он предполагал – Снова вздымается голова политического дракона. По этому вопросу потребуется решение председателя КГБ Герасимова.

– Меня ждет муж.

– Мы сообщим ему, что вас задержали. Нам нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов. Обращаться с вами будут должным образом.

Мэри– Пэт знала это и без объяснений офицера КГБ. Ее ужас от происшедшего сдерживался природной гордостью. Она вела себя великолепно и понимала это. Являясь членом дипломатического корпуса, Мэри-Пэт находилась в безопасности. Ее могут задержать на день, может быть, даже на два, но дальнейшее серьезное нарушение дипломатической неприкосновенности приведет к тому, что из Вашингтона будет выслано полдюжины русских. К тому же она не была беременной.

Все это не относилось к делу. Мэри-Пэт не заплакала, проявила ровно столько эмоций, сколько следовало, вела себя именно так, как ее инструктировали и готовили. Дело было совсем в ином: ее самый лучший, самый ценный агент арестован, раскрыт, и вместе с ним пропали исключительно важные сведения. Ей хотелось плакать, она с трудом удерживалась от слез, но она не доставит этим ублюдкам такого удовольствия. Время слез придет в самолете, при возвращении домой.

16. Оценка ущерба

– Насколько высоко можно оценить поведение человека, если первое, что он сделал, – это приехал в посольство и послал телекс, – произнес наконец Риттер. – Посол обратился с нотой протеста в их Министерство иностранных дел еще до того, как русские успели сообщить об аресте «за поведение, несовместимое с дипломатическим статусом».

– Да разве это утешение, – мрачно пробормотал Грир.

– Она вернется домой через сутки или даже меньше, – продолжал Риттер. – Их уже объявили нежелательными иностранцами, и они вылетают первым же рейсом «Пан-Ам».

Райан шевельнулся в своем кресле, не скрывая беспокойства. А как дела с «Кардиналом»? Господи, они посвятили меня в деятельность этого суперагента, и неделю спустя… У русских нет Верховного суда, не позволяющего применять смертную казнь без соответствующей процедуры.

– Можно ли надеяться на то, что мы обменяем его? – спросил Джек.

– Шутишь, парень. – Риттер встал и подошел к окну. В три часа утра площадка ЦРУ для стоянки автомобилей была почти пустой, всего лишь несколько машин стояло среди куч еще неубранного снега. – У нас нет даже достаточно крупного русского агента, что позволило бы нам просить о смягчении наказания. Никакой надежды на то, что они отпустят его, даже в обмен на своего резидента, которого у нас тоже нет.

– Значит, он мертв, и сведения пропали вместе с ним.

– Да, именно об этом и идет речь, – согласился судья Мур.

– А если обратиться за помощью к союзникам? – предположил Райан. – У сэра Бэзиля может оказаться что-то полезное.

– Райан, мы ничем не можем ему помочь. – Риттер повернулся, изливая свой гнев на предоставившуюся ближайшую цель. – Он мертв – да, конечно, он все еще дышит, но все равно мертв. Через месяц, два или, может быть, три будет опубликовано сообщение в прессе, мы сумеем подтвердить его с помощью других источников и тогда откроем бутылку и выпьем за его память.

– Как относительно «Далласа»? – спросил Грир.