Кремлевские любовницы - [21]

Филатова продолжала нагнетать обстановку. Она поддерживала связь с некоторыми приближенными мужа в Монголии и высказывала заявления с угрозами. Мол, просто так вам освободиться от Цеденбала не удастся. Однако для выезда Цеденбала на заседание Политбюро в Монголию не было никакой возможности. К этому времени он практически перестал ориентироваться в окружающем мире и событиях.

Обстановка в Улан-Баторе была непростой. Провожавшие делегацию в Монголию работники ЦК не скрывали тревоги, так как отъезжавшим предстояло сместить видного государственного деятеля, который долгие годы (25 лет) руководил страной. Причем сделать это надо было спокойно и без эксцессов. Факты, которыми располагали члены делегации, были неопровержимы, и это придавало уверенности в себе.

Заседание Политбюро началось даже без объявления повестки дня. Десяток людей собрались за большим столом. Они напряженно молчали. Все понимали, что это не обычное заседание и сейчас решится судьба каждого из них и руководителя.

Чазов выступил с речью, в которой подробно изложил обстоятельства дела. Все это сопровождалось снимками компьютерной томографии мозга Цеденбала и мозга здорового человека.

Для многих факты, изложенные в выступлении Чазова, не были неожиданными. Все уже давно отмечали, что Цеденбал стал неадекватен и потерял работоспособность. Однако, основываясь на собственных наблюдениях, они не могли поставить вопрос о смещении Цеденбала, Теперь, имея доказательства, это можно было сделать с чистой совестью.

Несмотря на ожидания многих, политической бури не случилось. Смена руководства прошла тихо и спокойно. Надо отдать должное выдержке и чувству такта Чазова, который сумел разрядить накалившуюся до предела обстановку в монгольском Политбюро. О тех трудных днях у него на память осталась редкая ручка, подаренная заместителем начальника отдела аппарата ЦК и большая шкура монгольского волка, которую ему подарили в посольстве.

Несколько по-другому смотрит на ситуацию 1984 года Анастасия Цеденбал. Она непоколебима в своей уверенности, что муж ее был вполне здоров и дееспособен. А его смещение — интрига и политический заговор. Она утверждает, что болезнь Цеденбала «сделали». По ее мнению, это чисто политический вопрос и удобный способ сместить руководителя.

О том, что политика соцстран формировалась в Кремле, в отделе ЦК, ни для кого не секрет, и Монголия не была исключением. Однако и здесь у вдовы Цеденбала имеется свое мнение. Она утверждает, что, несмотря ни на что, Цеденбал проявлял большую самостоятельность в делах правления страной. В доказательство она приводит отказ мужа на требование Хрущева убрать памятники Сталину. Звание Героя Монголии по решению Цеденбала можно было получить только один раз, и он так решил только потому, что Брежнев попросил присвоить это звание дважды. Историкам еще предстоит сказать по этому поводу свое слово.

В настоящее время вдова Цеденбала живет в России на небольшую пенсию. Но ее поддерживает вера в то, что в Монголии и по сей день жив культ ее покойного мужа и что монголы, чтя память о Цеденбале, наконец «…повернулись к правильному освещению его деятельности».

Порой поражает способность некоторых людей создавать проблемы себе и окружающим. Их мнительность нередко просто отравляет жизнь тех, кто с ними общается. «Жалок тот, — писал Сенека, — кто тревожится за будущее, и несчастен более самого несчастного, кто заботится, чтобы приятное ему осталось с ним до конца. Такой человек всегда тревожен и в тревоге за будущее теряет то настоящее, которым мог бы наслаждаться. А между тем боязнь утраты не менее тягостна, чем сама скорбь по утрате.

Истинное безумие — предвкушать зло. Скажу, однако, коротко и в нескольких словах охарактеризую несчастье тех вечно тревожных и несносных для самих себя людей, которые столь же нетерпеливы в самих бедствиях, как и раньше их: кто печалится раньше времени, тот страдает больше, чем мог бы страдать. Та слабость, которая не давала ему дождаться наступления несчастья, не дает возможности стойко принять его.

В своем неразумии он воображает, что ему на долю выпадает вечное счастье, что все, чего он достиг, должно не только сохраниться, но и преумножиться, и забывает о колесе фортуны, вращающей все земные дела, он воображает, что на долю его должны выпасть только вечные блага».

«СЕРДЦЕ МОЕ ПОЧЕМУ-ТО РАСКРЫЛОСЬ…»

Лев Толстой писал: «Любовь есть истинное, высшее благо, которое разрешает все противоречия жизни и не только уничтожает страх смерти, но и влечет человека к жертве своего существования для других». Ни один человек не может жить без любви. Она то ярким костром вспыхивает в его груди, то на время затихает, ожидая своего часа. Французский моралист Жан де Лабрюйер писал: «Люди перестают любить по той же причине, по какой они перестают плакать: в их сердцах иссякает источник слез и любви». Даже тираны были способны на проявление этого чувства. Однако любовь их иногда принимала уродливые формы.

Когда у Сталина родилась дочь, он, как любой нормальный родитель, любил ее всем сердцем. Но любовь эта, как и вся деятельность Иосифа Виссарионовича, проходила под знаком авторитаризма. И стоило девушке, достигнув юношеского возраста, усомниться в идеалах отца, ослушаться его, как он превращался в знакомого нам деспота. Не видя в ней человека, он относился к дочери, как к любимой вещи. 17-летней школьницей Светлана Сталина полюбила журналиста А. Я. Каплера, который был на 20 лет старше ее. Любовь эта была чиста и невинна. Умудренный опытом журналист проникся к девушке таким же нежным чувством, несмотря на гнев отца и явное недовольство окружавших семью «оперуполномоченных». Влюбленные гуляли по Москве, ходили в кино, разговаривали. Возникло удивительное взаимопонимание между разными по возрасту и социальному положению людьми.