Кремлёвские козлы. Исповедь любовницы Сталина - [16]
— Слышала, Иосиф Виссарионович, что вы собираетесь жениться на ней?
От неожиданности Сталин задергал усами:
— Зачем задавать дурацкие вопросы? У вас нет других тем для разговора?
Мне было нечего терять, и я решила все ему рассказать:
— Валерия Владимировна Барсова пригласила меня к себе на новоселье и по секрету рассказала, что вы на коленях умоляли ее стать вашей женой.
— Спасибо за информацию! Придется ее проучить за слишком длинный язык.
На следующий день понаехали гости. Однажды я увидела несущуюся к дому Полину Сергеевну: «Верочка! Снова было покушение на товарища Сталина! Взорваны две машины, Маленков ранен в плечо…»
Какое счастье, что меня там не было!
Вечером за мной приехали из Наркомата внутренних дел. Два часа я провела в кабинете Вышинского. Он спрашивал у меня, не подозреваю ли я кого-нибудь. Угостил чаем с вареньем и французским ликером.
Когда я выходила, бросил мне вслед: «Как прикажете понимать, Вера Александровна, что все покушения на жизнь товарища Сталина происходят во время вашего совместного отдыха? Странное стечение обстоятельств, не правда ли?»
КОНЦЕРТЫ В ЛЕНИНГРАДЕ
Несмотря на сопротивление Сталина, я подписала контракт на шесть спектаклей в Ленинграде. Киров прислал телеграмму: «С нетерпением ждем ваших выступлений».
В Ленинграде я остановилась в гостинице «Астория». Ко мне зашла голубоглазая девушка: «Вера Александровна, счастлива вас приветствовать! С удовольствием слушала вас в Большом театре. Моя фамилия Лазуркина. Я пришла сказать, что вы приглашены в гости к Сергею Мироновичу Кирову».
Семья Кировых жила в обычной четырехкомнатной квартире. В кабинете Сергея Мироновича за книгами не было видно стен. Киров сказал, что он собирает стихи и приключенческие повести.
Расцеловалась с его женой, которую я знала раньше.
Во время ужина Лазуркина спросила:
— Я слышала, Сергей Миронович, что вы переезжаете в Москву?
— Да, 8 ноября приступаю к новым служебным обязанностям в секретариате Центрального комитета партии, — ответил он с грустной улыбкой.
В связи с отъездом Кирова в Смольном был устроен большой прием. В тот вечер он был очень любезен и, танцуя со мной» весело сказал:
— Вы себе не представляете, Вера Александровна, как и рад переезду в Москву — это даст нам возможность чаще видеться!
— Это — признание?
— Если хотите, да… — и продолжал, все более естественно и свободно: — Не удивляйтесь, Верочка, хочу, чтобы вы знали, что уже давно вы для меня — самый дорогой человек на свете. Я знаю, что Иосиф Виссарионович стоит на моем пути, но я не боюсь его!
— Но, Сергей Миронович, у вас такая симпатичная жена…
— У вас ведь тоже очень симпатичный муж… Кстати, хочу сообщить вам новость: ваш супруг переведен в Большой театр.
Я расстроилась: только этого не хватало. Ко всем моим трудностям добавляется еще и муж…
— Вы завтра свободны, правда? — начал вдруг Киров. — Может быть, съездим куда-нибудь?
Я согласилась. Утром мы отправились в Сестрорецк на Финском заливе. Кирова сопровождала личная охрана. Было очень холодно.
Мы согрелись на даче, где все уже было готово к нашему приему. Охрана нам не мешала. После того как мы перекусили, села посмотреть последние журналы. Киров придвинулся и хотел меня поцеловать:
— Верочка, это сильнее меня, я люблю вас. Мечтаю, чтобы вы родили мне сыновей, согласен и на дочерей!
— Сергей Миронович, прошу вас, перестаньте! Не надо так далеко заходить.
— Ответьте мне, как на духу, вы любите Сталина?
— Это — мое личное дело, и я не буду отвечать.
— Скажите мне, Верочка, если я стану первым секретарем ЦК, вы согласитесь стать моей женой?
Господи, опять одно и то же: Сталин, Ягода, Ворошилов, Зиновьев, Тухачевский, Рыков, а теперь и Киров!
Киров как будто прочел мои мысли:
— Вы очень красивы, поэтому вас все желают, да и знамениты…
Я печально вздохнула:
— Ну что я могу поделать? Это какой-то заколдованный круг! Чем я виновата, что всех вас — несчастных, ревнивых мужчин — тянет ко мне? Разве это моя вина, что вы бесконечно предлагаете мне «руку и сердце», лезете с поцелуями?..
Сергей Миронович обиделся.
Я прилегла отдохнуть, но мысли роились в голове, я не могла успокоиться.
Вечером, во время чая, я спросила у Кирова:
— Разве в Ленинграде мало интересных женщин?
— В марте мне исполнилось сорок, — ответил Киров, — к несчастью, у моей жены не может быть детей. Когда мы были молоды, мы, безусловно, любили друг друга, но в то время главным была революционная борьба… С тех пор, как впервые увидел вас в ленинградской консерватории на детском концерте, я все время думаю только о вас. Но я опоздал, вас завоевал товарищ Сталин. — Внимательно посмотрев на меня, Киров спросил: — Какие чувства вы к нему испытываете? Это — человек испорченный, грубый, злой, самоуверенный и очень скользкий. Пока мы должны его терпеть, но постепенно, шаг за шагом, освободим его от всех должностей, которые он занял. Будьте осторожны, у этого мерзавца везде уши… Можно я вас поцелую?
С трудом освободилась от его объятий.
— Верочка, я не могу жить без вас…
— Я раз и навсегда сказала, что все это — бесполезно, меня никогда не интересовали ваши чувства.
Возвратились в Ленинград в сумерках.
В монографии на основе широкого круга русских и иностранных источников рассматривается социально-политическая история Галицко-Волынской Руси XI–XIII вв. Изучаются процессы формирования городских общин Галичины и Волыни, их борьба за независимость от Киева, особенности политического развития, межобщинные противоречия и конфликты. Значительное внимание уделяется социально-политической роли бояр, раскрывающейся во взаимоотношениях с княжеской властью и рядовыми гражданами, формированию и деятельности боярской думы, ее месту в системе государственных институтов.
Сто лет назад, в 1922 году, английский археолог и египтолог Картер Говард, в Долине Царей близ Луксора открыл гробницу Тутанхамона. Произошедшие признанно одним из решающих и наиболее известных событий в египтологии. Автор подробно и увлекательно рассказал о ходе археологических работ, методике и технике раскопок, приемах сохранения и перевозки многообразного содержимого гробницы, включая царскую мумии. Дал исчерпывающий обзор и художественный анализ наиболее интересных образцов древнеегипетского искусства и ремесла, погребенных вместе с фараоном, и результаты анатомического обследования мумии.
Аббасиды… Правители, превратившие Багдад в легендарную столицу науки, культуры и искусства. Завоеватели, поэты и политики, при которых исламский мир познал подлинный «золотой век»… Халифат Аббасидов стал для Востока тем же, чем была Эллада для античной Европы. Каковы же были взлет, расцвет и падение этого государства? И главное, почему до нас дошло столь мало достоверных сведений о последней великой империи, родившейся в междуречье Тигра и Евфрата? Читайте об этом в увлекательном историческом расследовании Хью Кеннеди!
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
В сборнике собраны статьи польских и российских историков, отражающие различные аспекты польского присутствия в Сибири в конце XIX – первой четверти XX вв. Авторами подведены итоги исследований по данной проблематике, оценены их дальнейшие перспективы и представлены новые наработки ученых. Книга адресована историкам, преподавателям, студентам, краеведам и всем, интересующимся историей России и Польши. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Говоря о своеобразии Эфиопии на Африканском континенте, историки часто повторяют эпитеты «единственная» и «последняя». К началу XX века Эфиопия была единственной и последней христианской страной в Африке, почти единственной (наряду с Либерией, находившейся фактически под протекторатом США, и Египтом, оккупированным Англией) и последней не колонизированной страной Африки; последней из африканских империй; единственной африканской страной (кроме арабских), сохранившей своеобразное национальное письмо, в том числе системы записи музыки, а также цифры; единственной в Африке страной господства крупного феодального землевладения и т. д. В чем причина такого яркого исторического своеобразия? Ученые в разных странах мира, с одной стороны, и национальная эфиопская интеллигенция — с другой, ищут ответа на этот вопрос, анализируя отдельные факты, периоды и всю систему эфиопской истории.