Кремлевская пуля - [8]

– Привет! Это Гуров. Как Бог грехи терпит?

– А куда он денется? Чего это голос у тебя странный?

– Кокетничаю, – буркнул Лев Иванович. – Нам бы с тобой встретиться срочно надо.

– Это тебе надо, а мне без нужды. Я перед тобой уже достаточно насиделся в свое время, – огрызнулся тот.

– Не глупи, Монах! Дело очень серьезное. Пригласи тех, кто поближе, только нормальных мужиков. Им тоже есть что послушать. Я сейчас из пригорода в Москву возвращаюсь, давай договариваться, где встретимся, – злясь, но все же стараясь сдерживаться, предложил Лев Иванович.

– Ты ранен, что ли? – насторожился уголовник. – Голос прямо срывается.

– Не дождешься! – выразительно сказал Гуров.

– Можно подумать, ты заговоренный, – съязвил Монах. – О чем хоть базар-то будет?

– Не телефонный разговор, – отрезал полковник.

– Ладно, через два часа к Макарычу подъезжай. Мне как раз времени хватит людей подтянуть. Послушаем, что ты за песни петь будешь.

Макарыч, а полностью Иван Макарович Коробейников был когда-то знатным вором, но потерял на лесоповале руку. Он перебивался кое-как, пока бывшие коллеги не нашли ему новое дело. Макарыч стал хозяином небольшой забегаловки. На самом деле куплена она была на общаковские деньги, а он ею просто управлял.

В ее первой, открытой и довольно обшарпанной части действительно толклись не лучшие представители человечества. А вот в заднюю половину, доступную только для своих, вел отдельный ход с тыльной стороны здания. Здесь и обстановка была другая, и напитки с едой подавались нормальные.

Тут можно было посидеть и поговорить, не опасаясь лишних глаз и ушей. Во всяком случае, очень многие серьезные переговоры между своими проводились именно в этом месте, но вот кровавых разборок здесь никогда не случалось. Это была нейтральная территория. Тот факт, что Гуров мог туда попасть, говорил о довольно серьезном уважении к нему.

Подъехав к забегаловке, он увидел, что других машин на стоянке пока не было. Посторонние люди не рисковали ставить туда свои тачки. Кому охота потом менять все четыре проколотых колеса?!

Гуров не хотел сидеть и ждать, а потом на виду у всех в раскоряку вылезать из автомобиля. Он решил зайти внутрь и пока что-нибудь перекусить. У Попова к чаю никто так и не притронулся, а завтрак, съеденный у Крячко, давно канул в небытие.

Персонал в заведении был соответствующий. Сыщика здесь знали, так что он ничем не рисковал. Гуров нажал кнопку звонка возле так называемого служебного входа.

Дверь ему открыл лично Макарыч и сообщил:

– Знаю, предупредили уже. А чего стряслось-то?

– Вот все соберутся, тогда и скажу, – пообещал Гуров. – Дай пока перекусить что-нибудь, а то с утра не ел.

– Проходи, дорогу знаешь, – пробурчал тот. – А я сейчас распоряжусь.

Лев прошел в прилично, но не шикарно обставленную комнату и сел спиной в угол. Он, конечно, знал, что от стариков подлости ждать не следует, но вот молодые и борзые были непредсказуемы.

Разбитная девица поставила перед ним салатницу с оливье и котлету с гречневой кашей. Незатейливо, но гарантированно вкусно. У Макарыча умели готовить.

Гуров уже заканчивал есть, когда послышался шум и в комнату вошли Макарыч и Монах. При них был Филин, хоть и не законник, но человек очень авторитетный. Следом за порог шагнул Ларек, мало чем уступавший по влиянию Филину. Начинал он когда-то именно с того, что грабил ларьки, за это и получил кличку.

Последним шагнул за порог здоровенный молодой парень. Судя по виду, он не так давно выбился наверх из рядовых бойцов. Лев Иванович не знал его, но был уверен, что понтов у этого субъекта больше, чем у сучки блох. Конечно, Гуров предпочел бы говорить только со стариками, но выбирать не приходилось.

– Ба! Тут, оказывается, новый хозяин появился. А Макарыча, выходит, побоку? – заорал парень, живое воплощение поговорки «Сила есть – ума не надо».

– Сядь, Кузя, и помолчи! – цыкнул на него Филин.

Парень обиделся, но протестовать не решился, а Гуров тем временем обратился к Ларьку:

– Тебе же еще как минимум три года сидеть.

– Недавно вышел по УДО, – довольным голосом сообщил тот. – Теперь вот жирок снова нагуливаю. А чего с тобой случилось? Макарыч сказал, что ты из машины так вылезал, словно тебя через камнедробилку пропустили.

– Трепло ты, Макарыч, и язык у тебя без костей. – Гуров добавил к этим словам осуждающий взгляд. – Давайте к делу. Все вы меня много лет знаете…

– Я не знаю, – опять влез Кузя.

– И не дай бог тебе его поближе узнать, – пожелал ему Монах. – Вообще помолчи! Дай поговорить.

– Так вот, вы меня хорошо знаете. Скажите, я когда-нибудь поступил с кем-то из вас или с другими не по справедливости?

– Гуров, зачем нам эти песни? – спросил Филин. – Нам и так известно, что ты честный мент. Мы бегаем, ты нас ловишь, а там уж как кому повезет. Слову твоему верить можно. Только ты что-то издалека начал, а это настораживает.

– Хорошо, скажите, я вас когда-нибудь о чем-нибудь просил? По-крупному, всерьез?

Старики переглянулись, и Монах ответил за всех:

– Не было такого. По мелочи – да! Например, безбашенную молодежь приструнить, чтобы не беспредельничала, еще кое-что в этом духе, а по-крупному – нет.