Кремлевская пуля - [59]

– Логически допустимо, но нет ни одного доказательства.

– Пошли дальше. Свадьба Натальи и Панкратова. Какого черта ее в тайне держать? Да тут бы пир на весь мир закатить! Телевидение неделю захлебывалось бы от восторга, а потом еще месяц мусолило бы это событие. Наталья с головушкой окунулась бы в океан всеобщей зависти. Она ведь самого завидного жениха России у всех конкуренток из-под носа увела А Панкратову и вовсе скромность не свойственна. С его-то барскими замашками, он же из каждого своего появления на публике шоу устраивает. Чего же они тихарятся?

– Сейчас вы скажете, что все опять лежит на поверхности. – Степан вздохнул.

– А зачем мне что-то говорить, если ты вчера уже все сказал? – Лев Иванович усмехнулся.

– То есть дело действительно в Семикине? – воскликнул Савельев.

– Да. Только ни он, ни Панкратов здесь ни при чем. Я представления не имею, какой на них существует компромат, но вот Наталья о нем точно даже не догадывается. Иначе не затеяла бы всю эту игру.

– Вы думаете, что она и есть та самая третья сила? – Савельев обалдело уставился на Гурова.

– Вот именно! Паршин с ней пять лет общался самым тесным образом и знал ее такой, какая она на самом деле. Ни малейшей жалости или симпатии этот тип у меня не вызывает, но я готов поверить его словам о том, что люди для Натальи – это пешки, которыми она играет. Дамочка решила стать сестрой президента России, о чем Семикин, я уверен, даже не подозревает, и стала добиваться своей цели. Теперь Панкратов. Собственных политических амбиций у него ноль. Зачем ему брак с Натальей – неизвестно, но, судя по словам Александрова о некоторых его склонностях, можно предположить, что она для него просто очень дорогостоящая фигура прикрытия. А вот то обстоятельство, что он для нее выступает в этом же качестве, ему даже в голову прийти не могло. Представь себе, что все проходит гладко, и тогда Наталья со всех сторон в шоколаде. Если же дело проваливается, то под удар попадает как раз Панкратов, у которого, при желании, найдут мотив – стать родственником нового президента, то есть получить доступ ко всему, чему угодно. А уж денег, чтобы нанять самого крутого профессионала, у него выше крыши. Наталья же, у которой давняя репутация дуры набитой – а с нее какой спрос! – остается в стороне, невинной жертвой чужой подлости. Вот тебе и весь расклад. Но он пока только на словах, которые, как известно, к делу не подошьешь!

– Что делать будем? – напряженным голосом спросил Степан. – Времени же практически не осталось.

– Я буду думать, а ты – вести машину, – ответил Гуров и встал.

Они ехали в Москву в полном молчании. Сыщик закрыл глаза, перебирал в уме все дальнейшие возможные действия и не видел, как парень периодически посматривал на него с нескрываемой надеждой.

Потом полковник сказал:

– У нас остается только один выход: нагло переть вперед.

– Хоть с барабаном и песней, – охотно согласился Степан. – Что надо делать?

– Для начала подтянуть твоих ребят при оружии и на машинах в одно место. Но это еще не все, – сказал Лев и начал перечислять: – Камеру-одиночку в Лефортово приготовить, навесить на меня и на тебя микрофоны. Сигнал с них пойдет в машину, оборудованную всеми вашими техническими прибамбасами. В ней будут сидеть не только ваши спецы, но и верный человек, который в совершенстве владеет чеченским языком. Оптимальный вариант – языками народов Северного Кавказа. Всем им быть готовыми к немедленным решительным действиям.

– Подробности можно узнать? Кого атаковать собираемся? – поинтересовался Савельев.

– А вот с этим придется подождать. – Гуров усмехнулся. – Весь мой профессиональный опыт и интуиция в голос орут, что вышли мы в цвет. Но сразу предупреждаю, что можем и пустышку вытянуть.

– Заинтриговали вы меня, Лев Иванович. Но мне ведь людей надо озадачить, чтобы они знали, к каким таким решительным и немедленным действиям готовиться.

– Вот когда время подойдет, тогда и скажу, – пообещал сыщик, не удержался и добавил: – Ох, Степа! Я, конечно, уже постарел, но то, что эта машина с помощью ваших хитрых штучек прослушивается, еще вчера понял. Когда мы с тобой от Александрова вышли, я готов был много лишнего наговорить, но ты мне не дал и рта открыть, а все стрелки тут же на себя перевел. Я потому сейчас и настоял, чтобы мы с тобой не в машине, а за столом перекусили. Так чего же я теперь распинаться буду? Чтобы еще раз услышать, что от меня толку нет? Извините-подвиньтесь, у меня тоже самолюбие имеется. Репутацию свою я потом и кровью десятилетиями зарабатывал не для того, чтобы меня мордой по столу возили.

– Злопамятный вы человек, Лев Иванович, – нимало не смутившись, заявил Савельев.

– Я не злопамятный, просто все помню, – поправил его Гуров.

Они снова замолчали, а когда въехали в Москву, Степан напомнил Гурову:

– Любимов!..

– Спасибо. – Лев Иванович позвонил адвокату. – Михаил Яковлевич, это Гуров.

– Здравствуйте, Лев Иванович, – отозвался тот. – Вы знаете, звуки вашего голоса рождают во мне одни только нехорошие опасения. Вы очень непредсказуемый человек.

– Бросьте! Я никогда первый не нападаю. Но давайте к делу. У меня есть для вас клиент, даже, скорее, таковые. Дело для вас пустяковое, но потребуется много беготни, а у вас, насколько я знаю, очень шустрые помощники. Да и связи ваши могут пригодиться.