Кремлевская пуля - [39]

– Ну, все! Все! – Потом он обратился к парню: – Здравствуй, Дмитрий! Ты себе даже представить не можешь, как долго и сколько людей тебя искали.

Глаза у парня наполнились ужасом, и Степан быстро сказал:

– Не дергайся! Кончились твои страхи и мучения. Поговорим сейчас кое о чем, а потом вас отвезут в одно место. Вы там временно поживете под присмотром, так что ничего с вами не случится. Где тут можно спокойно побеседовать?

– Давайте в этой машине, – предложил Дмитрий. – Только мне бы руки помыть.

– Ничего, ветошью оботрешь, – отмахнулся от него Савельев. – А ты чего с ней затеялся?

– Починить попросили, – просто объяснил тот.

– Вот так всегда! – встряла Надежда, немного успокоившаяся. – Придут к нему и просят: почини, пожалуйста. А он никому отказать не может и денег ни с кого не берет!

– Так мне же нетрудно, – привычно стал оправдываться Матвеев. – Да и как с соседей брать? Они же мне все так помогали, когда мамы не стало.

– Семейные разборки оставьте на потом, – решительно заявил Лев Иванович.

Они сели в машину. Степан и Гуров впереди, парочка – сзади.

Сыщик предложил:

– Давай, Дмитрий, все с самого начала. Вот ты вышел, вернулся домой. Кстати, почему тебя по УДО не освободили? Ты подавал?

– А зачем? – удивился Дмитрий. – Мне неплохо было, комнату под мастерскую выделили, инструменты дали. Я там и ночевал частенько, и никто не возражал. У них все время что-то ломалось, а я чинил. Когда на кухне, так совсем хорошо. Из дома люди тоже вещи приносили, чтобы я отремонтировал. Я и в гараже машины чинил. Когда мне уже срок освобождаться подошел, начальник колонии даже вздохнул: мол, жалко меня отпускать.

– Вот, что я говорила! – опять встряла Надежда, вытиравшая руки Дмитрия нарядными бумажными салфетками, наверняка прихваченными из ресторана.

– Лирическое отступление закончилось, переходим к делу, – сказал Гуров. – Я слушаю.

– Я вернулся домой, – начал Дмитрий. – У меня были деньги припрятаны, так что голодным не был, да и одеться нормально смог. Стал искать работу, а меня нигде из-за судимости не берут…

– Давай еще ближе к делу, – перебил его Гуров, понявший, что такими темпами до сути они доберутся не скоро. – Кто, когда и как попросил тебя найти наемного убийцу и для кого?

Дмитрий смутился и замолчал. Лев Иванович посмотрел на Надю.

Та мигом все поняла и решительно взяла власть в свои руки.

– Митенька, говори все как есть! Учти, я беременная, мне волноваться нельзя!

Рот Матвеева непроизвольно открылся. Он замер, явно обалдел и уставился на нее.

– Правда? – пролепетал парень. – Как здорово! – Его лицо расплылось в глупой счастливой улыбке. – А кто у нас будет? Мальчик или девочка?

– Да кто же это сейчас знает? – Надя всплеснула руками. – На таком-то сроке?

– Эй, влюбленные! – не выдержал Савельев. – Время не тяните. Оно не резиновое, а у нас еще дел полно.

– Давай, Митенька! – Надя ободряюще покивала ему. – Всю-всю правду! Ничего не скрывай.

– В общем, мне же никто не пишет, я и почтовый ящик никогда не запираю, – проговорил он. – В тот день я рекламные газеты оттуда вытащил, чтобы выбросить, тут на пол письмо и упало. Просто конверт. На нем только моя фамилия. Внутри бумажка. На ней написано, чтобы я в определенный день и час в одном месте был, потому что со мной хочет встретиться… – Парень замолчал и глубоко, со всхлипом вздохнул.

Гуров замер, почувствовав, как в нем напрягся каждый нерв. Сейчас от слова этого недотепы зависело очень многое, если не все. Если он только скажет «Куликова», то, значит, они вышли в цвет, и тогда…

– Паршин, – тихо сказал Дмитрий.

Лев Иванович обмяк на сиденье. У него на несколько секунд даже голова закружилась.

– Как Паршин? – словно сквозь вату услышал он недоуменный голос Степана.

– Ну да! Паршин, – удивленно ответил Матвеев.

– Ты письмо сохранил? – продолжал Савельев.

– Нет, конечно. А зачем? – Степан глухо застонал, а Дима продолжил: – Только этот день уже прошел. Я же газеты из почтового ящика редко достаю. Мне неудобно стало. Человек меня ждал, а я не пришел. А вдруг у него что-то случилось?

– Что же ты сделал? – спросил Степан, чтобы как-то поторопить парня.

– К его сестре поехал. Он меня иногда посылал к ней, чтобы что-нибудь починить. Я стал у нее спрашивать, что случилось, а она только плечами пожимала, не знала ничего, но обещала все выяснить. Я ей свой номер телефона оставил, чтобы она позвонила, а почтовый ящик стал каждый день проверять. Она мне не позвонила, а через день в почтовом ящике снова письмо было. Только я его тоже не сохранил, – виновато сказал он. – Я сел в электричку и поехал. Думал, что Паршин сбежал, а оказалось, что он расконвоированный, водителем работает. Он попросил меня одному человеку письмо отвезти.

– А имя у этого человека есть? – спросил Гуров, который уже начал понимать, что к чему.

– Ахмет, – ответил Матвеев. – Мы знакомы. Только Паршин его обычно Костей называл. Они когда-то гонщиками были. Ахмет в молодости за что-то сел и больше спортом не занимался, а Паршин продолжал, но потом тоже ушел.

Услышав это, Гуров с облегчением вздохнул, потому что теперь установить личность Ахмета будет проще простого. Раз давно сел, то его отпечатки в центральной картотеке точно есть.