Кремль 2222. ВДНХ - [11]

Наверное все просто забыли о нем. Или решили, что он погиб, прикрывая отход группы. А может, друзья просто не могут снова открыть портал. Но хуже, если им самим не удалось выжить – этого тоже нельзя исключать.

Он ждал. Долго ждал. Но ожиданию подходит предел.

Он встал на одно колено, склонил голову, закрыл глаза. Нужно собраться, прочувствовать тело – так тестируются системы боевого робота. Иногда он и вправду ощущал себя подбитым роботом, механизмы которого отказываются подчиняться. Но сегодня он почувствовал себя лучше. А значит, пришло время действовать.

Зигфрид открыл глаза. Во взгляде появилась прежняя твердость. Сжал кулаки, упершись костяшками в ледяной камень. Чуть склонился – то ли, как взводимый курок, то ли, как спринтер на старте.

И отпустил тело на свободу.

Если бы кто-то мог наблюдать со стороны, то увидел бы, как усталый, медлительный, заросший неряшливой щетиной и длинными спутавшимися волосами человек, только что стоявший, сгорбившись и преклонив колено, вдруг взорвался движением, как сорвавшаяся с креплений пружина. Взлетев метра на полтора над площадкой, выхватил из воображаемых заплечных ножен несуществующий меч – и еще до приземления успел сделать полный оборот вокруг себя, поражая невидимым мечом таких же невидимых врагов. Дальше – серия молниеносных ударов, в сопровождении мгновенных перемещений по площадке. Стандартная тренировка воина-веста – «бой с тысячью теней», задача которой дойти до предела своих бойцовских и физических возможностей. Темп все нарастал – и теперь взгляду почти невозможно было бы угнаться за непредсказуемыми движениями воина.

Еще несколько секунд – и Зигфрид замер, хрипло дыша и сплевывая кровь. Однако, до прежней формы ему далеко. Восстановился он явно не полностью.

Переведя дух, воин поднялся, подошел к самому краю площадки, оглядывая прилегающую территорию. Теперь это был прежний Зигфрид – твердый, рассудительный, холодный. И никому не нужно знать, чего ему стоит эта видимость.

Быстро спустившись по винтовой лестнице в основание маяка, Зигфрид провел ревизию запасов и вооружения. С вооружением был порядок. После давнишнего боя бандиты уносили ноги, уволакивая раненых и бросая убитых вместе с оружием. Помнится, он не раз терял сознание, когда истекая кровью, обессиленный таскал и выбрасывал из окна трупы врагов – оставляя при этом все, что они принесли с собой – стреляющее, режущее и взрывающееся. А принесли они достаточно, чтобы уже который месяц в одиночку держать оборону. Враги любезно оставили три АК-74 с десятком набитых магазинов, два дробовика и штук пять пистолетов с разным боезапасом. Гранаты и самодельная взрывчатка тоже имелись в изобилии. Ножи, тесаки, цепи, пики и заточки можно было в расчет не принимать. Ведь по чьей-то идиотской прихоти бандиты умудрились притащить, а затем благополучно бросить пулемет «Корд», с тремя плотно набитыми «цинками» патронов. Во время одного из последовавших штурмов его крепости бандиты убедились, что сделали это зря, а Зигфрид сбросил с вершины маяка еще дюжину трупов. С тех пор враги отказались от действий «в лоб» и просто стали ждать, когда он сам сдохнет.

Впрочем, все это оружие для воина всегда оставалось вспомогательным. Потому что «номером один» в арсенале веста был и остается меч, закаленный в особом Поле Смерти. Оружие ближнего боя – единственно правильного боя, когда видишь врага в лицо и не оставляешь победу на волю случая. И залежавшийся в ножнах меч давно уже жаждал вражеской крови.

С запасами было хуже. Несколько ржавых банок с консервами из старых запасов Алхимика, полканистры воды. Это и есть тот предел, который заставит его действовать в ближайшие дни.

Но прежде, чем заговорит оружие, стоит дать себе и врагам последний шанс. Слишком много пролито крови – и все из-за тупого желания толпы идиотов убить одного-единственного человека. Не то, чтобы было особо жаль бандитов, просто с пулей, плотно засевшей неподалеку от сердца, начинаешь немного переосмысливать действительность.

Зигфрид усмехнулся таким мыслям: это все Книжник, который ему давно уже мозг проел своими проповедями. Было смешно слышать восторженного добряка, который сам положил из своего арбалета не один десяток подонков и, бывало, собственноручно вонзал смертельный металл в человеческие тела. Но теперь, кажется, начинало приходить понимание того, о чем говорил этот кремлевский паренек.

А впрочем, все это блажь. Важнее старый, как мир, принцип: идеальный воин побеждает, еще не вступив в бой. Если это правило имеет смыл, то как раз в его случае.

Выход из маяка был основательно забаррикадирован. Выломанные собственноручно из внутренних перегородок блоки теперь укрепляли внешнюю дверь. Однажды ее попытались взорвать – но связка гранат не взяла каменное нагромождение. Тратить большее количество взрывчатки, видимо, не хотели, и на то могли быть разные причины. Во-первых, не факт, что одна его жизнь стоила такого количества драгоценной взрывчатки – с куда большим удовольствием и с большой экономией его бы просто зарезали. Во-вторых, достаточно мощным взрывом можно разрушить маяк целиком. А что-то подсказывало: этого бандиты делать не собирались. Стало быть, есть у них какое-то слабое место, и все еще остаются зацепки для переговоров.