Кража - [18]

— А вы пытались вернуть ее? С ее родными, знакомыми поговорить? Они бы вразумили…

— Я ездил к ней. Встретились у «Детского мира», но разговора не получилось, на торг наш разговор смахивал. Я даже растерялся поначалу. Совсем другим человеком стала. «Ты, — говорит она, — мне не даешь того, что я имею здесь. Москву менять не стану. Я жизнь настоящую увидела». Сгоряча проговорилась, что доцент диссертацию для нее пишет. «Как же можно вот так все, что у нас было, перечеркнуть?» — спрашиваю я ее. Она только поморщилась: слова все это… Написал я заявление, что согласен на развод, и уехал. А родные и знакомые — чем они могли помочь? Не их дело в чужой беде копаться. Ни брат ни сват не помогут.

Солдатов дружески похлопал Боровика по колену.

— Не отчаивайтесь! Жизнь-то продолжается.

— Конечно, — сказал Боровик. — От жизни под лавочку не спрячешься, я понимаю. Главное теперь — не выдумывать для себя ложных отношений: а то больно тяжелым похмельем оказывается… — Боровик с усмешкой посмотрел по сторонам. — Что вещи, безделушки? Ерунда все это. Доцент вот счастье средь бела дня выкрал — и хоть бы хны! Язык не поворачивается преступником его назвать… А ведь он настоящий преступник — наглый, прекрасно понимающий, что делает. Он сразу сообразил, в чем слабость Киры. Аспирантура, диссертация — как звучит! И поставьте рядом — ателье, закройщик, клиент… Кира тщеславная женщина, в этом и была ее слабость. Доцент сумел из этой слабости вырастить порок. Он ведь не доблестями своими соблазнил ее, тщеславие в ней растревожил. Закон за растление малолетних карает. Но ведь и взрослого человека можно растлить… Именно это он и сделал. Сознательно, тонко, умеючи. И ничего. Вчерашняя кража не так сильно ударила меня, как та. По сравнению с той… это пустяк. А может быть, я стал жертвой собственной ошибки?

— Возможно, хотя и не убежден, — участливо ответил Солдатов, — не ворошите старое. Впереди большая, новая жизнь.

— Еще чаю? — Боровик вопросительно посмотрел на него.

— Нет, спасибо. — Солдатов отодвинул чашку подальше, как бы давая этим понять, что чайная беседа кончилась. — Если вы не против… — начал было он, но Боровик остановил его выразительно теплым взглядом.

— Конечно, не против, — сказал он, улыбаясь. — Прекрасно понимаю, что вы пришли не для того, чтобы слушать мои воспоминания.

— У вашей жены остались ключи от квартиры?

— Нет. После отъезда Киры я сменил замки. — И, как бы спохватившись, добавил: — Не потому, что не доверял ей. Квартира пустой осталась. Мало ли что… Я же до позднего вечера на работе. А тут замок надежный предложили…

— Наверное, Кухарев? — спросил как бы между прочим Солдатов.

— Да. Ему откуда-то привезли.

— Значит, он побывал в его руках?

— Мне эта мысль в голову не пришла, когда вы о ключах все допытывались, — Боровик был искренне поражен. — Да нет, — тут же добавил он, — Кухарев на это не способен.

— А я не утверждаю, — ответил Солдатов не сразу. — Но тут есть над чем подумать. Не сам же он делает замки. Наверное, и он через кого-то его достал?

— По-моему, да. Он что-то говорил об этом.

— Ну с этим вопросом мы разберемся. А что вы скажете о Кухареве?

— Ну что сказать? Как человек — честен, неглуп. Специалист отличный, его модели отмечались премиями. Холостяк…

— Почему не женится? С его внешностью, положением…

— Убежденный холостяк. Я с ним как-то говорил. У него своя теория. Он в холостяцкой жизни видит преимущество. Уверен, что счастливых семей нет, что любовь как сосулька на крыше — все равно со временем растает. В пример мою жизнь ставит.

— Вы ничего не хотите сказать о той белокурой девчушке в черных сапожках-чулочках, с которой вы так мило танцевали в ресторане… месяца полтора назад?

— Ого! — Боровик оторопело посмотрел на Солдатова. — Вот это работа! Честно говоря, я к милиции относился с предубеждением. Недооценивал.

— А как вы относитесь к той девушке? — рассмеялся Солдатов.

— Можете меня ругать, но к ней я отнесся более чем легкомысленно.

Солдатов с удивлением посмотрел на него.

— Не понимаю.

— Она не для меня. Кухарев ею увлекался. Мимолетно. — Боровику показалось, что ему не поверили, и он от волнения невольно сжал ладони и хрустнул пальцами.

— Что у вас общего с ним? — холодновато спросил Солдатов.

— Чисто деловые отношения. Он меня с новыми моделями знакомит. Для меня это очень важно, не хочется от жизни отставать. А я… его клиентам иногда шью…

ГЛАВА 11

Шахова ввели в камеру под вечер. Закончился допрос, очные ставки, опознания. Он тяжело перешагнул бетонный порог. За спиной, лязгнув засовом, плотно закрылась дверь. В коридоре раздались удаляющиеся шаги милиционера. Всего лишь один порог, а жизнь здесь совсем иная. Пахнет карболкой, табаком и… земляничным мылом. Кто-то крикнул:

— С новосельем!

Шахов не ответил и только до боли сжал челюсти. Сдвинув чьи-то вещи, сел на край нар. Огляделся. Камера как камера — сбоку прибитый накрепко небольшой стол. Над головой оконце, темные прутья решетки. Она сейчас отгородила его от всего мира. Впервые в жизни он так остро почувствовал опустошенность. Попался глупо. Блатная удача не выручила. Безнадежно рушились мечты зажить как следует. «Вот дубина! — злобно подумал Шахов. — Нарвался с этим Мартыновым. Знал же, что двое по делу — не один. Цена разная. У этой расфуфыренной бабы деньги можно было взять и самому, без лишнего шума. Их как раз не хватало на «Жигули» и садовый участок, на который Зойка записалась весной. В голый кукиш все обернулось, все полетело в тартарары». Мысли вновь и вновь кружились вокруг несбывшейся мечты.