Край ночи - [4]

И она ввела в замочную панель пять латинских букв: EMETH.

Комнатная пальма в пузатом рыжем горшке давно погибла от жажды. Вокруг горшка лежали сухие длинные листья, улики её увядания. Остался только ребристый иссохший ствол. Однокомнатная квартира была почти пуста, как будто отсюда кто-то съезжал. Или только планировал заселиться. Пока Надя складывала в пакет бумаги, диски и книги, Герман разобрал сосновую книжную полку и крест-накрест перевязал доски пластиковым шнуром. Во второй пакет пошли две бутылки дорогого коньяка, складной нож и немытая кружка; в третий — единственная в квартире смена белья.

— Кресло здешнее, — сказал Герман, — стол, плита и подавно. Меблированная квартира. Выходит, всё.

— Возьмём растение, — сказала Надя.

— Оно засохло.

— Всё равно возьмём.

Надя вынула из пакета кружку и пошла на кухню. Герман слышал, как она наполняет кружку водой. Вернулась и полила сухую землю в горшке. Герман сложил пакеты в дорожную сумку, перекинул её через левое плечо, взял сложенную полку в ту же руку — с правой стрелять, если что — и покинул квартиру, ступая за девушкой, осторожно несущей по серым ступеням мёртвую пальму.

Внизу Надя выудила у него из кармана универсальный ключ, выгребла из почтового ящика пачку писем и, не глядя, тоже сунула их в сумку. Письма были официальные, от коммунальных служб и с работы. Герман успел заметить знакомый серый конверт ФСБ.

Спящей кошки на лавочке больше не было. Герман положил свою ношу в багажник, поставил туда же пальму и, поворачиваясь, заметил животное — кошка перебралась в укромное место в кустах.

— В Северодонецке была когда-то трехцветная кошка, — сказала ведьма, глядя как будто в эти кусты, но куда-то мимо и дальше. — Она жила перед парадным моей бабушки. Очень красивая была, пушистая такая. И доверчивая, просто ужас. Это была самая доверчивая кошка в мире. Всем давалась гладить. Она там жила много лет, спала летом под лавочкой. Пёстрый пушистый бублик лежал. — Надя руками показала круглость спящей кошки. — Я каждый год приезжала, она там была. Фафаня, так её звали. Фафаня.

Герман коснулся спины девушки, осторожно направляя её к двери машины.

— Потом она куда-то исчезла, — продолжала Надя, садясь впереди и пристёгивая ремень. — Я приехала к бабушке, а Фафани нет. Никто не спит под лавочкой. Она пропала.

Герману иногда казалось, что Надя не младше, а старше его. Намного, на десятки, сотни лет. Всё её детское поведение — маска, лик бездны, кричащей страшные правды. Хотя это были обыденные, нормальные вещи. Зассанные подъезды. Смерть старика. Гибель кошки.

— Тебе не приходило в голову, что кто-нибудь мог забрать Фафаню себе? — сказал Герман, заводя мотор. В его душе ворочался протест. — Увидел красивую кошку и прихватил, чтобы она жила в квартире, украшала. Может, она до сих пор жива. Кошки, бывает, живут лет по двадцать.

Надя медленно повернулась, и Герман встретил холодный взгляд из-под чёрной тяжёлой пряди волос. Взгляд, лишённый иллюзий. Ведьме не приходилось гадать. Она знала ответ без сомнений.

— Будем надеяться, — произнесла она.

Телефон Германа запиликал.

— Невеста покидает дом, — сообщил Кравчук. — Смотри — …

Оком одной из мобильных камер Герман следил за движением на экране. По геометрически расчерченному базальтом двору прямо на оператора шла невысокая женщина. Вычурно-строгий чёрный костюм с серебристой тенью, шляпка с вуалью. Короткая рыжая стрижка. Без украшений. Это такой ночной лоск, или Невеста до сих пор носит траур?.. Камера повернулась, фиксируя погружение дамы в служебный автомобиль. Вооружённый спецназовец галантно открыл и закрыл за ней дверь.

— Мы её забираем, — Кравчук вернулся на экран. — Туда и вечером назад, конечно.

Значит, Клюева собралась уезжать и без нас. Унгерн использовал шанс организовать ей охрану. Неглупо. Но сам с ней не едет. Что-то ему нужно сделать здесь, без неё.

— Убралась Анечка, сука мразь, — сказала Надя.

Если он атакует нас, ей конец, думал Герман. Невесте. Больше никто не станет её охранять. Саша Плятэр порубит её на куски. Значит, Унгерн не нападёт. Разве только они условились, что её где-то спрячут… Но где можно спрятаться от чертей без помощи государства? Кто ей поможет? Группа «Зенит», известная ещё как жидокомиссариат, не могла похвастаться большим количеством друзей где бы то ни было от Великобритании до Камчатки даже в зените своей одолженной у Кремля, почти беспредельной власти. Заслонить грудью несостоявшуюся жену покойного лидера группы — таких альтруистов нет. Разве только ирландцы, у Унгерна там есть связи… Но Саша найдёт её там в два счёта. И разорвёт.

— Головоломка, — сказал Герман вслух.

— Мм? — немедленно отозвалась Надя.

— Злоба твоя на невесту Эдди, — ловко уклонился он. — Можно подумать, она отняла его у тебя. Или же, что тебе обидно за Сашу.

Надину ненависть к Клюевой Герман действительно не вполне понимал. Ведьма звала Невесту злобным мутантом, хотя она мало чем отличалась от своего жениха. Эдди Стекловский был тоже мутант, в том же самом смысле, но Надя его ни разу этим не попрекнула, а на его любовницу реагировала, как кошка на пса. Шипение, когти. Некий типично женский задвиг — в мужчине страшный порок считается романтичным, но женщине обеспечит уничтожающий приговор от товарок.