Краткое эссе об “угрозе фашизма в россии” - [2]

Если возможно привести в сегодняшней России примеры массовых – с оружием в руках – захватов ЧАСТНЫХ фабрик и заводов рабочими и ЧАСТНЫХ земельных угодий безземельными крестьянами-батраками – тогда можно будет сказать, что в России сложились условия для повторения "итальянского сценария".

Наконец, распространенным вариантом прихода к власти фашистов была отдаленная стадия национального революционного процесса – перерастание Директории в Брюмер, бонапартистский переворот (Германия, Австрия, Греция в 30-е гг., Португалия, Венгрия и т.д.). Не всегда в этом случае возникал именно ФАШИСТСКИЙ режим – даже в XX веке есть много примеров режимов ТРАДИЦИОННО БОНАПАРТИСТСКИХ. Многие из них в советской литературе принято именовать "монархо-фашистскими" (в Югославии, Румынии, Болгарии), но вернее было бы назвать их полуфашистскими, протофашистскими или фашизоидными (тем более, что в Польше, например, была республика). Правда, все эти режимы имели тенденцию к последовательной фашизации (не случайно многие из них оказались союзниками "держав Оси" во время II Мировой войны). Другое дело, что история не дала им времени на последовательную самостоятельную фашизацию – начавшаяся II Мировая война перечеркнула обычные схемы политического развития.

Классическими образцами такого рода являются Германия и Австрия. В Германии деградация режима КОНТРРЕВОЛЮЦИОННОЙ ДЕМОКРАТИИ – директориальной Веймарской республики – растянулась по меньшей мере на три года: с 1930-го, с назначения рейхсканцлером Г. Брюнинга (не исключено, впрочем, что последовательный дрейф Веймарской республики к Брюмеру надо отсчитывать, как минимум, с политического кризиса 1923 г., а то и с "белого террора" в Рурской области в 1920-м). На каждой стадии деградации – назначение Брюнинга канцлером через голову "веймарских партий", в результате сговора Гинденбурга с рейхсвером (март 1930 г.); разгон Брюнингом рейхстага (июль 1930 г.); смещение Брюнинга и замена его фон Папеном – опять же путем закулисного сговора (май 1932 г.); роспуск фон Папеном рейхстага, легализация СА, а затем и государственный переворот в Пруссии (отстранение от власти прусского социал-демократического правительства); наконец, назначение 2 декабря 1932 г. рейхсканцлером фон Шлейхера (как представителя НЕ ПАРЛАМЕНТСКИХ ПАРТИЙ, А РЕЙХСВЕРА) – Веймарская республика все больше теряла характерные черты директориального режима и все откровеннее приближалась к фашизму.

Аналогично обстояло дело и в Австрии. Директориальный характер установленного в Австрии в 1922 г. режима "Женевской санации" совершенно очевиден. И явная деградация этого режима началась с 1927 г., со знаменитой Венской трагедии 15 июля, если не с позорной капитуляции социал-демократов перед фашистами в Тироле 2 февраля. Другое дело, что в Австрии деградация директориального режима была отмечена не несколькими крупными этапами, а серией мелких и частых – но это уже частности. С октября 1930 г. – с создания правительства, в котором австрофашистские фюреры Штарембергер и Хюбер заняли посты министров внутренних дел и юстиции – директориальный режим в Австрии перешел в ТЕРМИНАЛЬНУЮ стадию, в которой он принял явно протофашистский характер (одно создание концлагерей в сентябре 1933 г. о многом говорит), и эта стадия вполне логично завершилась фашистским переворотом в феврале 1934 г.

Тут аналогии с Россией очевидны. О директориальном характере режимов Горбачева и Ельцина (как минимум до октября 1993 г.) спорить не приходится. По общим законам развития революционного процесса следующей стадией должен быть бонапартизм. Другое дело, что можно спорить, прошла Россия точку Брюмера (в октябре 1993 г.) или нет. Если нет, то брюмерианский режим может быть установлен как нынешней правящей элитой, так и оппозицией с равной степенью вероятности. Если да – то шансов на такой "подвиг" у нынешней правящей элиты несравненно больше.

Но на вопрос, был ли Октябрь 1993 г. российским Брюмером, можно ответить только при ретроспективном взгляде. Самому Наполеону для того, чтобы перейти от режима "мягкого бонапартизма" к откровенно репрессивному режиму, понадобилось больше года – от брюмера VIII года Республики до нивоза IX года (от ноября 1799 до января 1801 г.) – и для того, чтобы такой переход осуществить, потребовалось чрезвычайное событие (покушение на жизнь Наполеона). Да еще полтора года понадобилось Наполеону, чтобы стать пожизненным консулом, да еще два с лишним года, чтобы стать императором.

Даже Гитлеру понадобился месяц для введения чрезвычайного декрета "В защиту народа и государства" – а для этого пришлось прибегнуть к провокации: к поджогу Рейхстага. А окончательно фашистский брюмерианский режим утвердился лишь через год после прихода Гитлера к власти – в январе 1934-го, после принятия декрета о реорганизации рейха (а может быть, и на полгода позже – после расправы со штурмовиками Э. Рёма).

Итальянскому фашизму для завершения строительства режима понадобилось минимум два с лишним года (с ноября 1922 по январь 1925 г., когда разразился "кризис Маттеотти"), а то и все три года (до законов декабря 1925 – января 1926 г.) или даже четыре (до карательных законов ноября 1926 г.). Португальский фашистский режим формировался как минимум четыре года (до введения однопартийности в 1930 г.), а то и семь лет (до принятия фашистской конституции в 1933 г.). Аналогичные примеры можно привести и по другим странам.