Краткий экскурс не в свое дело - [77]

Наташка, немного возродившись к суетной жизни, поехала в пансионат, оформлять наш коллективный семейный отдых без мужей, а я занялась рабочей текучкой. К шести часам вечера за мной без предупреждения заехал Димка и потребовал немедленного отчета о поездке. Отчитаться я не успела. Минут через десять подкатила сияющая Наталья и с налету устроила перепалку по поводу несогласованности действий. Димка не уступал. Я решила пойти на хитрость: поблагодарила Наталью за заботу и заявила, что Димочка сам завезет меня в три магазина, включая «Метро Кэш энд Кэрри», где продается дешевый корм для кошек. Наташка моментально прониклась этой идеей и надавала Дмитрию Николаевичу массу поручений на покупки, пообещав через полчасика составить окончательный список. Трех листков чистой бумаги, протянутых мной, ей показалось мало. Контроль за исполнением поручений возложила на меня.

Димка как-то сразу занервничал, заскучал и нерешительно заявил, что ему срочно необходимо отрегулировать сход-развал колес в автосервисе. Машину все время катастрофически тянет влево.

Через минуту мы с ним мило распрощались «до дома», а пятнадцать минут спустя вдвоем с Наташкой ехали по адресу, значившемуся местом регистрации садовника Суворовых – Науменко Константина Петровича.

Слежку за собой не заметили, хотя крутились по Орехово-Борисову так, что голова пошла кругом. В одном из тупичков Наталья прозвонилась коллеге по рабочему кабинету Полине и выяснила, что с утра ее неоднократно домогались какие-то мужчины и женщины. Она, Полина, всем терпеливо разъясняла, что Наталья срочно оформила отгулы по чрезвычайным семейным обстоятельствам. Наташка нахмурилась, поблагодарила и проникновенно попросила у Полины прощения за наглую ложь в части этих самых обстоятельств, поскольку лицо Полины с печатью укоризны стояло у нее перед глазами в течение двух ночей. Это было лицо самой совести, ибо Наталья вместе с подругой и взрослыми детьми на самом деле прекрасно отдохнула в пансионате. И не надо скрывать сей факт от всех любопытствующих. Правде следует смотреть в лицо. Полинка явно расстроилась, поскольку пообещала заболеть сразу же после возвращения Натальи на рабочее место.

К дому Константина Петровича Науменко шли пешком и медленно, постоянно оглядываясь на многочисленных прохожих, спешащих с работы и постоянно нас обгонявших. Несколько человек, удачно обскакав нас, в свою очередь, недоуменно оглянулись. Мы и сами не понимали, зачем проявляем такую предосторожность. Разве в этом непрекращающемся людском потоке можно определить преследователей? Наверное, инстинкт самосохранения действовал независимо от логики.

Кодовый барьер преодолели легко – опять-таки за счет жильцов, возвращающихся домой.

На этом везение кончилось. Дверь квартиры номер шестьдесят восемь нам открыла серьезная женщина в очках и пояснила, что лейтенант в запасе, кандидат сельскохозяйственных наук, чей-то садовник и приемный муж, забывший звание отца и деда вместе со светлой памятью покойной жены, Константин Петрович Науменко фактически живет за городом у второй жены.

Сославшись на гибнущие по непонятной причине саженцы яблонь, слезно попросили дать адрес. Женщина еще больше посерьезнела и заявила, что адреса «этой» не знает и знать не хочет, поскольку из-за нее Константин Петрович давным-давно забыл свой собственный вместе с определенными обязательствами перед семьей.

Дверь перед нашим носом закрылась, и мы растерянно уставились на черный дерматин обивки.

– Ясное дело – все мужики козлы! – в сердцах брякнула Наташка. – И зачем, спрашивается, этому нужны новые доказательства?

Мы уже обреченно потащились к лифту, когда дверь все той же квартиры опять открылась, на пороге появилась серьезная дочь несерьезного по жизни Константина Петровича Науменко и протянула листочек с телефоном, по которому могут подсказать адрес блудного отца.

Мы одновременно скакнули назад, одновременно схватили листочек и дуэтом пропели слова искренней благодарности женщине в очках.

Она улыбнулась:

– Увидите отца, передайте, что его помнят и особенно ждет внук.

– Обязательно! – расшаркалась я.

– Если он окончательно не врос корнями в новую питательную среду и не забыл, в каком питомнике был взлелеян, должен приехать, – авторитетно заявила Наталья, отбив у меня листок и пряча его в свой карман.

Очевидно, инстинкт самосохранения вздремнул. К машине неслись, даже не оглядываясь. Едва уселись, как Наталья вытащила листок, на котором краснели большие цифры, и протянула мне.

Ответил бойкий детский голос. Было слышно, что идет напряженная борьба за право вести переговоры. У одного ребенка отнимал трубку другой ребенок. Им было не до ответа на мое «алеканье».

Перехватив у меня мобильник и поняв в чем дело, Наташка громко гаркнула:

– А ну брысь! Где мама?

– Она в ванной, – ответил вполне сформировавшийся мужской голос. Слышимость была такая, что я невольно посмотрела на заднее сиденье машины. Там никого не увидела. В тот же момент телефон оказался у меня. – А кто ее спрашивает? – полюбопытствовал мужчина.

– Я… – От растерянности мне не пришло в голову, что «Я», как говорится, бывают разные.