Краткие вести о скитаниях в северных водах - [22]

В дальнейшем его нередко вызывали к императрице. Бывал он и у цесаревича и у августейших внуков. Его расспрашивали о нашей стране и показывали японские книги, а также книги, написанные там о нас. Он говорит, что из наших книг там было больше всего эдзосииимпон[132], Однажды произошел такой случай. Когда Кодаю был приглашен цесаревичем, человек, который /44/ должен был его проводить, задержался и решил отвезти Кодаю обратно в карете цесаревича. Кодаю стал упорно отказываться, считая, что это было бы святотатством. Но его убеждали согласиться, говоря, что для иностранца делается исключение и потому пусть [это его] не смущает, что [он] обязательно должен ехать [в этой карете]. [сопровождающий] повторил это несколько раз, окружающие также настаивали, чтобы он сел в карету, потому что, наоборот, отказываться неприлично. И [кодаю] был вынужден поехать назад [в карете цесаревича].

Когда они подъезжали [к дому] Буша, то [буш], воскликнул: "Ох, кажется сюда жалует сам цесаревич", и, конечно же, сам лично, а также [его] жена и дети выбежали в сад, чтобы встретить [гостя]. И вдруг оказалось, что это Кодаю. Все были перепуганы и стали один за другим спрашивать его, как это он позволил себе совершить такое святотатство? [кодаю] подробно рассказал [все как было]. Кирилл тоже невероятно напугался и строго предупредил Кодаю: "Будь [ты] хоть какой иностранец, но больше таких вещей не делай!" Верно, позже [над этим] часто смеялись, [однако] в ту ночь Кодаю не спалось, все тело было, как в жару, сердце прыгало в груди, и [он] не мог заснуть до утра. Если на минуту он и впадал в дремоту, то тут же просыпался, как одолеваемый кошмаром. И он решил, что это [все] от того, что он простолюдин, осмелился сесть в царскую карету, пусть даже и в чужой стране. Когда рассвело, он рассказал об этом людям и ему сказали, что так и должно быть, потому что он отважился на такой возмутительный поступок. Карета эта небольшая, на четыре человека, вся позолоченная. Говорят, что она сделана в Англии ([по-русски]: ангэрицукой). Карета великолепная и везут ее восемь лошадей.

/45/ После того как императрица соизволила вернуться в Петербург, 29 сентября в доме Безбородко Воронцов сообщил [Кодаю] повеление императрицы, которым по просьбе [кодаю ему] разрешалось вернуться на родину. Оказывается, что 28 мая[133], когда в Царском Селе императрица дала аудиенцию [кодаю, он] тут же приказала препроводить его в Охотск[134], и теперь там уже был приготовлен корабль для этой цели. 20 октября [кодаю] вызвали во дворец, и [там] императрица собственноручно пожаловала [ему] табакерку (имеется рисунок). 8 ноября [он] был вызван к Воронцову и отправился [туда] в сопровождении Кирилла. Воронцов, сказав, что [это] — прощальные подарки, жалуемые императрицей, вручил ему одну золотую медаль, одни часы (имеются рисунки того и другого) и 150 золотых монет (эти золотые — голландские деньги, на наши деньги одна монета равна 325 сэнам[135]). Золотая медаль [по-русски] называется мэндари. Она имеет в диаметре 1 сун 8 бу, весит 25 моммэ и отлита из чистого золота. На лицевой стороне — изображение ныне царствующей императрицы, на оборотной стороне — изображение возродившего [державу] мудрого государя Петра, верхом на коне попирающего большую змею на большой скале. [обе фигуры] сделаны выпуклым ваянием[136]. Эту [медаль] вешают на шею на [полоске материи], похожей на тесьму, которая называется рэнта[137]. [он] плетеная, темно-голубого цвета[138] шириной 1 сун 15 бу. Говорят, что в той стране ею жалуют людей из простонародья, имеющих особые заслуги. Их получили там только двое. Один — это человек, отличающийся редкостным искусством устраивать фейерверк, за что и пожалован этой медалью. Еще один — Иван Григорьевич Шелехов[139], бывший приказчик крупного купца Демидова. Он родился в Малороссии, девять лет /46/ плавал по морям в подчинении у Демидова, обошел вокруг материка Америки, пожалован за заслуги. Говорят, что кроме них [такой медалью был награжден] якобы один Кодаю.

Рассказывают, что куда бы ни поехал человек, имеющий ее, не только в самой России, но и в принадлежащих ей странах с ним обращаются почтительно.

Для изготовления часов приглашали искусного мастера фуранцусу (из Франции). [это] предмет очень тонкой работы. Кроме того, Коити и Исокити были пожалованы серебряными медалями. Формой [они] такие же, что и золотая медаль, но лента бледно-голубого цвета. Прикрепляется она с правой стороны к третьей петле сверху. Серебряными медалями жалуют вождей племен якутов, коряков, камчадалов, тунгусов, бурят и чукчей. Кроме того, Кодаю дали 200 золотых рублей в четырех пачках, сказав, что из них по 50 рублей жалуется Синдзо и Сёдзо. Кодаю дал расписку в получении, написал на ней [свое] имя и поставил привезенную с собой из Японии печать[140], [после чего] отдал [расписку] Воронцову. Текст составил Кирилл, а [свое] имя [кодаю] написал нашими иероглифами. Кроме того, Кириллу был вручен документ, где было указано, что с этого дня на расходы во время пребывания в той земле будут выдаваться деньги поденно из расчета 900 [рублей] серебром в год [для Кодаю] и 300 [рублей] серебром Коити, Исокити, Синдзо и Сёдзо. Для оплаты при возвращении на родину четырех почтовых лошадей и двух кибиток (имеется рисунок) было выдано 300 [рублей] серебром. На питание в дороге пожаловали 200 рублей. Кириллу было выдано в оплату шести почтовых лошадей и покрытия прочих дорожных расходов, связанных с тем, что с ним едет Кодаю, пять тысяч серебром, а сверх того он был награжден за хорошее обращение с прибывшими издалека [иностранцами] кольцом и деньгами [в сумме] десять тысяч серебром. Кольцо сделано из камня