Краткая история. Война Алой и Белой розы - [58]
Елизавета Йоркская. Портрет работы неизвестного художника. Дерево, масло. Ок. 1500
Действительно, уже первый парламент Генриха сигнализировал о природе нового порядка Тюдоров. Депутатов призвали в Вестминстер к 7 ноября, через неделю после коронации (30 октября). Точных данных о составе палаты общин нет, но выбор в спикеры сэра Томаса Лоуэлла, очередного новичка в парламенте и одного из наиболее доверенных сподвижников нового короля, позволяет представить себе природу собрания. Генрих вовсе не испрашивал у парламентариев утверждения своего титула. Вместо этого он представил свое право на корону как свершившийся факт, а вынесенное прежде в отношении него решение о лишении всех прав попросту аннулировалось, поскольку он стал королем.
Не требовалось в качестве основания для этого и лишать всех прав и титулов Ричарда: благодаря хитрым уловкам отсчет правления Генриха начался с 21 августа, ровно за день до битвы при Босворте, то есть на поле Генрих вышел уже как король[142]. В строках акта, отменяющего Titulus Regius, говорилось предельно ясно: «Наследованию короны королевств Англии и Франции… быть, надлежать, оставаться и пребывать в самой царственной персоне нашего нового государя суверена короля Генриха VII и в наследниках его, что явятся законно, и ни в ком ином»[143][144]. Что очень важно, здесь нет ни намека на предстоящую свадьбу с Елизаветой Йоркской.
Парламент проявил щедрость в отношении финансов короны; пусть прямого налогообложения Генрих не испрашивал, но он получил пожизненное право взимать потонную и пофунтовую пошлины. Отдельные 14 000 фунтов в год предоставлялись на содержание королевского двора, а новогодний парламент принял решительный акт о возобновлении пожалований, касавшийся всех пожалований короне начиная с 1455 года. Последний документ, несмотря на впечатляющее количество исключений — 461 пункт (в сравнении с 288 в 1465 году), позволял Генриху по крайней мере проявлять щедрость по отношению к новому кругу ближайших подданных.
Вместе с тем Генрих не пренебрегал репрессиями и запугиванием, что особенно ярко проявлялось на севере Англии. Север имел первоочередную важность для нового короля: могущественные семейства магнатов — Перси, Стэнли и Клиффорды — располагали там огромными военными ресурсами. В свое время регион оказал деятельную поддержку Ричарду III. Более того, тамошнее побережье предоставляло удобную возможность для вторжения, чем воспользовались Генрих Болингброк в 1399 и Эдуард IV в 1471 году; к тому же не следовало забывать о близости Шотландии. Политика Генриха носила тут двойственный характер. Во-первых, он миловал и жаловал тех, кто ранее выступал на стороне Ричарда. Город Йорк получил снижение наследственной арендной платы за землю за назначение преданных Тюдору чиновников; графу Нортумберленду корона в итоге позволила вернуться в свои владения, ибо он подчинился новому королю. Во-вторых, Генрих создал систему залогов (известную как поручительства), привязавшую друг к другу северное мелкопоместное дворянство и нобилитет, а тех и других вместе — к королевским слугам в Вестминстере. Механизм угрожал материальными взысканиями при малейшем намеке на проявление нелояльности короне (скажем, при неявке по вызову короля на совет), но вместе с тем давал шанс на примирение вчерашних противников. Бароны Скруп Болтон и Мэсэм, например, вставшие на сторону графа Линкольна во время мятежа в 1487 году, уцелели, но попали в эти оковы.
Успех проводимой Тюдором политики очевиден из реакции на восстания против его правления в промежутке между 1485 и 1487 годом. В начале 1486 года Хамфри Стаффорд из Графтона (Вустершир) попытался поднять центральные области от имени сына Кларенса Эдуарда, графа Уорика, а виконт Фрэнсис Лоуэлл, в прошлом камергер Ричарда III, попробовал взбаламутить область вокруг бывшей вотчины Ричарда в Миддлэме (Йоркшир). Оба мятежа в результате обернулись не более чем простыми неприятностями для короны: когда 20 апреля Генрих добрался до Йорка, воинство Лоуэлла уже рассеялось, а сам он бежал в Нидерланды, что проделал вскоре и Джон де ла Пол, граф Линкольн. Де ла Пола, приходившегося кузеном Эдуарду IV и Ричарду, назначали престолонаследником после смерти в 1484 году принца Уэльского, но, невзирая на участие графа в сражении при Босворте на стороне Ричарда, он не был наказан. Похоже, мотивация к бунту для него состояла скорее в верности дому Йорков, чем в личной приверженности Ричарду, и в заговор его, по всей вероятности, втянула Маргарита Бургундская.
В феврале 1487 года Линкольн внезапно бежал в Нидерланды и в следующем месяце вместе с Лоуэллом уже действовал в Ирландии во главе небольшого войска, нанятого вдовствующей герцогиней Бургундии. Там под знамена некоего Ламберта Симнела, якобы графа Уорика, провозглашенного королем Эдуардом VI, встали ирландские графы Килдэр и Десмонд. В июне Линкольн, Лоуэлл и Симнел высадились в Ланкашире; но, как и в прошлом году, мятежники не сумели собрать вокруг себя сторонников Йоркской партии или по крайней мере симпатизировавших им людей. 16 июня на Стоук-Филд около Ньюарка в Ноттингемшире мятежники вступили в боевое соприкосновение с армией Генриха, усиленной людьми Стэнли. Непродолжительная битва закончилась кровавым поражением повстанцев. Линкольн погиб, Лоуэлл пропал без вести, а Симнела отправили работать на королевских кухнях, что наглядно показывает, насколько малозначительным считался его мятеж
