Краткая история. Война Алой и Белой розы - [44]

12 марта бунтовщики подверглись разгрому королевскими войсками в битве на «Лузкот-Филд»[108], около Эмпингема в Ратленде. Они бросались в бой под клич: «За Кларенса! За Кларенса! За Уорика!», но были бессильными перед лицом дисциплинированных королевских солдат и обратились в бегство после первого артиллерийского залпа [109]. Уэллс попал в плен и, сознавшись в содеянном, обвинил во всем мятежных баронов, которые якобы хотели сделать королем Кларенса. Затем Эдуард двинулся на север против сторонников Уорика, где государю поклонились барон Скруп Болтон и сэр Джон Кониэрс.

24 марта король объявил Уорика и Кларенса предателями и присвоил брату Уорика Джону Невиллу титул маркиза Монтегю в качестве частичной компенсации за утрату им графства Нортумберленд и одновременно в знак признания за сохраненную верность. Однако Уорик и Кларенс ускользнули от гнева Эдуарда. Они подняли парус в Девоне и после неудачной попытки бросить якорь в Саутгемптоне прибыли к запертым воротам Кале (где заместитель Уорика барон Джон Венлок получил утверждение в должности от короля). Наконец, 1 мая мятежные бароны сошли на землю в Онфлере с намерением искать помощи у короля Франции Людовика XI.

События следующих месяцев — одни из самых необычайных за все XV столетие в Англии. Людовик сделал свой ход и сумел убедить беглянку Маргариту Анжуйскую пойти на примирение с вчерашними врагами — Уориком и Кларенсом. Кроме того, он уговорил Делателя королей поддержать реставрацию Генриха VI, по-прежнему пребывавшего в лондонском Тауэре. Маргарита согласилась на брак своего сына Эдуарда и младшей дочери Уорика Анны, в то время как Кларенсу предложили удовлетвориться землями и титулом герцога Йоркского. 22 июля в Анжере состоялось официальное примирение Уорика и Маргариты. Графу Ричарду пришлось просить милости государыни, театрально преклонив колено и оставаясь в такой смиренной позе добрых пятнадцать минут, — ведь, в конце концов, именно он послужил «главной причиной падения короля Генриха, ее самой и ее сына». Уорик защищался, приводя в качестве довода следующее высказывание: «Не он содеял то, но в благородном гневе и отчаянии должен был то содеять». Впрочем, все это, конечно, было не чем иным, как позированием. Обеими партиями, заключавшими соглашение в Анжере, двигал расчет, как при брачном сговоре.

Мятежные бароны сочинили открытое письмо, адресованное «верным общинам» Англии, оправдывая в нем свои действия в поддержку Генриха VI не аргументами династической законности, а всё теми же языковыми штампами 1450-х годов. Они подчеркивали свою приверженность «процветанию короны и защите общего блага в Англии» и по-прежнему размахивали знаменем «воздаяния за сотворенное зло, за неправды и за притеснения бедного люда» [110]. Все это, несомненно, было пустой болтовней, хотя озабоченность, выказанная властями Англии в попытках не допустить распространения текста письма, явно указывает на силу идеи «общего блага» и сохранившуюся у графа Уорика способность влиять на умы населения.

Эдуард IV нервничал не напрасно. В начале августа на севере Англии вновь запылал мятеж, возглавляемый союзником Уорика, бароном Генри Фиц-Хью. Король быстро и решительно выступил на север со своим двором. Мятежники рассеялись, и 10 сентября Эдуард даровал прощение их вожакам, в том числе и Фиц-Хью. Однако трое суток спустя, пока король еще оставался в Йорке, Уорик и Кларенс, сопровождаемые Джаспером Тюдором (графом Пембруком при Ланкастерах) и графом Оксфордом, высадились в Девоне.

Очутившись в Англии, Уорик действовал стремительно. Он позаботился о комплектации войск артиллерией и маршем двинулся к Ковентри. Возвращение графа в Англию сопровождалось выражением народного воодушевления. В поддержку Делателя королей поднялись общины Кента, под знамена мятежа встали граф Шрусбери и барон Томас Стэнли. Еще важнее, что маркиз Монтегю (недавно замененный графом Нортумберлендом на посту хранителя восточных и центральных марок), поначалу собиравший воинов для Эдуарда, затем проигнорировал призыв короля и присоединился к брату.

Положение Эдуарда стало безнадежным. Он не имел возможности дать бой даже Монтегю, не говоря уже о непрестанно растущей армии Уорика. В сопровождении графа Энтони Риверса, лорда Уильяма Гастингса, лорда Уильяма Сэя и небольшой группы придворных король бежал в Кингс-Линн, а оттуда 2 октября морем отбыл в Нидерланды. Едва не попавшись в руки морякам враждебной ганзейской эскадры, Эдуард высадился на островке Тексел и был взят под защиту Лодевиком Брюггским, бароном Грютхэйса, в прошлом бургундским послом в Англии. Тем временем 3 октября епископ Уэйнфлит во главе эскорта сопроводил хилого Генриха VI из Тауэра, а через три дня Уорик вступил с армией в Лондон, где отдал себя на волю возвращенного на трон короля Генриха.

Низложение Эдуарда IV стало головокружительным поворотом событий. Иные современники порицали короля за бездеятельность, позволившую Уорику достигнуть военных преимуществ, но Эдуард не мог допустить разрастания мятежа Фиц-Хью. Возвращение семейству Перси их древнего титула графов Нортумберленда привело к отчуждению Монтегю и, вероятно, послужило причиной его решения в итоге связать свой жребий с братом Уориком. Вместе с тем Эдуард полагался (и вовсе не безосновательно) на верность вельможи на всем протяжении 1460-х годов. При этом он нуждался в семействе Перси для эффективного управления делами на северных границах. Совершенно очевидно, что кризис 1469–1471 годов произрастает из честолюбия графа Уорика; но утверждать, будто «Эдуард потерял трон… потому что управлял плохо» на протяжении 1460-х годов, означает не брать во внимание взгляд большинства современников, питаемый пропагандистскими лозунгами мятежных баронов: король позволил скверным советчикам ниспровергать правду и вредить общему делу