Краткая история тракторов по-украински - [77]
— Гм-м. — Он по-прежнему смотрел подозрительно, словно опасаясь, что мы хотим его обмануть. (Если б мы только могли!)
В этот момент загремел почтовый ящик. Принесли утреннюю почту. Среди груды приглашений открыть кредитную карточку, удивительных предложений целебных и косметических препаратов, обещаний сказочных призов, которые можно выиграть и которые уже выиграны, осталось их только забрать (папа: «От везе — таки призы повыигрувала!»), — и все это адресовалось Валентине, — мы обнаружили письмо к отцу от мисс Картер. Адвокат напоминала, что слушание о разводе состоится через две недели, и пересылала предложение Валентининого юриста: они обещали не оспаривать право на развод и не заявлять дальнейших требований на отцовскую собственность, если будет произведен полный и окончательный расчет в размере 20 000 фунтов стерлингов.
— Двадцать тысяч! — воскликнула Вера. — Да это ж грабеж!
— В любом случае, папа, такой суммы у тебя нет. Вот и весь сказ.
— Гм-м, — сказал папа. — Може, если я продам дом и перейду у дом престарелых…
— Нет! — в один голос выкрикнули мы с Верой.
— Или, може, вы, Надя и Вера, удвох поможете старому дурню…
Требование не на шутку его встревожило.
— Нет! Нет!
— Но если дело дойдет до суда… — я думала вслух, — какое он вынесет решение?
— Ну конечно, они могут отсудить половину имущества, — ответила миссис Эксперт-по-разводам, — если папа — отец ребенка. Если же нет, надеюсь, они не получат практически ничего.
— Разве ты не понимаешь, папа? Поэтому она и просит об уплате сейчас. Просто она знает, что ребенок — не твой и ей ничего не отсудят.
— Гм-м.
— Хитрый фокус, — сказала миссис Эксперт-по-разводам.
— Гм-м.
— У меня есть идея, папа, — сказала я, успокаивая, и долила чая в его чашку. — Давай позвоним Лоре Картер и скажем, что готовы произвести полный и окончательный расчет в размере 20 000 фунтов стерлингов при условии, что Валентина пройдет тест на отцовство (за наш счет, разумеется) и будет установлено, что ребенок — твой.
— Вот это будет по-честному, — подхватила миссис Эксперт-по-разводам.
— Вот это будет по-честному, Николай, — сказал Майк. Он проснулся и стоял теперь в дверях, обеими руками разминая виски. — Чаю не осталось? Что-то меня сушит.
Отец глянул на Майка, который ему подмигнул, подбадривая и кивая.
— Гм-м. Добре, — сдался отец, слегка пожав плечами.
— Это будет по-честному? — переспросила по телефону мисс Картер. — Но… вы уверены?..
Я посмотрела на отца, который, сосредоточенно хмуря лоб, попивал чаек: пестрая пола его удлиненной ночной рубашки едва прикрывала распухшие от артрита колени, костлявые бедра, а вверху… Я боялась даже представить.
— Да, абсолютно уверена.
Станислав показал Дубову дорогу к Валентине. Однажды утром они вместе уехали на «роллс-ройсе».
Дубов вернулся после обеда — один. Лицо угрюмое.
— Ну расскажите, де она живе? — спросила я по-украински.
Он беспомощно развел руками:
— Звиняйте, не можу. Ето секрет.
— Но… нам нужно знать. Папе нужно знать.
— Она дуже боиться вас, Надя и Вера.
— Боится нас? — Я рассмеялась. — Неужели мы такие страшные?
Дубов дипломатично улыбнулся:
— Она боиться, шо ее вышлють в Украину.
— Неужели в Украине так страшно?
Дубов минуту подумал. Его темные брови насупились:
— Сичас да, страшно. Сичас наша любима батькивщина у лапах преступников и бандитов.
— Да-да, — вмешался в разговор отец, молча сидевший в углу и чистивший яблоки, — и Валенька так говорила. Но скажить мине, Володя Семенович, как ето могло произойти з таким интеллигентным народом?
— Просто мы оказалися жертвами дикого западного капитализма, Николай Алексеевич, — ответил Дубов своим спокойным, интеллигентным голосом. — Консультанты, яки приихали з Запада показать, як треба строить капиталистичеську экономику, узяли за образець ранний грабительський американський капитализм.
Майк услышал слова «американський капитализм» и решил тоже вступить в беседу.
— Вы правы, Дубов. Все это неолиберальный вздор. Проходимцы заграбастали все материальные богатства и консолидировали их под видом так называемого «легального бизнеса». Потом, в случае везения, и нам что-нибудь может перепасть. Рокфеллер, Карнеги, Морган — они все начинали как бароны-разбойники. А теперь их многомиллионные фонды обогревают своими лучами весь мир. — (Вот любитель политической демагогии.) — Надя, ты можешь перевести?
— Вряд ли. Постараюсь. — Я постаралась.
— А некотори даже считають, шо етот бандитизм — необходимый этап розвития капитализма, — добавил Дубов.
— Замечательно! — воскликнула Вера. — Вы хотите сказать, что бандитов завезли к вам умышленно? — (То ли она подзабыла украинский, то ли мой перевод оставлял желать лучшего.)
— Не совсем так, — терпеливо объяснял Дубов. — Но хищничеськи инстинкты бандитов раньше сдержував общественный строй, а когда етот строй був розрушен, они розплодились, як бурьян на свижевспаханному поле.
В манере его разговора было что-то раздражающе педантичное, немного напоминавшее отца. Обычно я от этого лезла на стену, но здесь вдруг обнаружила, что своей серьезностью он меня подкупает.
