Краткая история: Реформация - [37]
При всех откликах на его женитьбу, Лютер не был первым перешедшим из католичества и вступившим в брак евангелистом. Подобно многим из них он относился к церковному браку с некоторой двойственностью. Появление в приходах женатых священников было, без сомнения, знаком преобразующих возможностей ранней Реформации и разрыва с католическим прошлым, который готовы были совершить отдельные личности. Но эти первые церковные браки, несмотря на сопровождавшие их полемические возражения, не обеспечивали женатым священнослужителям будущего и не отвечали на все возрастающее количество вопросов о браке в реформированных церквях. И, разумеется, это был не первый случай, когда брак и целибат священников становились предметом дебатов внутри католической церкви[268]. Но духовники, решившие жениться, по-прежнему участвовали – открыто или неявно – в дискуссиях о природе и функциях духовенства, отношениях между священником и людьми, мужчинами и женщинами, и эти дебаты порой приводили к совершенно непредсказуемым последствиям. Для Лютера и других священнослужителей брак, безусловно, был личным делом, но одновременно в значительной мере открытым и общественным, поскольку мог подать знак (возможно, не всегда точный) об отношении к учению католицизма, симпатиях к лютеранству и месте пастора в приходской общине. Как заметила Бет Пламмер, в начале XVI века споры относительно брака и целибата священников впервые сопровождались неожиданными и явными сдвигами в их поведении и действиях. Споры о том, позволительно ли клирику жениться, шли на фоне того, что все больше и бывших и действующих священников вступали в брак под свою ответственность[269].
В 1520-х гг. споры о целибате и браке священников усилились, чему способствовала женитьба нескольких вождей лютерна, включая Филиппа Меланхтона (хотя этот брак не нарушал требований к его духовному сану), Юстуса Йонаса, Иоганна Бугенхагена, Андреаса Карлштадта, Мартина Буцера, Венцеслава (Венцеля) Линка, Томаса Мюнцера, Вольфганга Фабрициуса Капитона, Маттиаса Целла, Ульриха Цвингли, Людвига Целлариуса и Иоганна Эколампадия. Не у всех них семейная жизнь оказалась безоблачной, однако скандальная женитьба давала пищу для язвительных карикатур на все браки священников. Иоганн Апель, которого епископ назначил священником Вюрцбургского собора, вскоре после своего назначения вступил в тайную связь с монахиней. Женщина оставила монастырь, и в 1523 г. любовники поженились. Епископ аннулировал этот брак и приказал Апелю вернуть жену в монастырь. Апель открыто выступил против начальства, а в 1523 г. в Виттенберге вышло его сочинение в защиту своих действий – «Защита Иоганном Апелем своего брака перед епископом Вюрцбурга» (Defensio Johannis Apelli ad Episcopum Herbipolensem pro suo Coniugio), предисловие к которому написал Мартин Лютер. Из-за отказа Апеля согласиться с решением епископа его арестовали, заключили в тюрьму и в конце концов обвинили в ереси и отлучили от Церкви[270]. В 1524 г. множество толков вызвала женитьба страсбургского проповедника и историка Гаспара Хедио, который в ответ на претензии новоиспеченного шурина заявил, что целибат не соответствует закону Божьему, поскольку в Писании нет ни слова о запрете на брак священника[271]. Бет Пламмер детально исследовала затянувшиеся дела против отдельных священников, вступивших в брак в первые годы Реформации. Они выявляют сложную взаимосвязь между полемическими и конфессиональными аргументами, практической целесообразностью и личными предпочтениями. Попадая в суды, подобные дела лишь усиливали беспокойство прихожан тем, что их пастыри вступают в незаконные браки, и обнажали не только сомнительность браков духовенства, но и спорную природу авторитета для их решения[272].
Утверждение Лютера, что его собственного брака достаточно, чтобы заставить «ангелов ликовать, а чертей рыдать», частично отражало то напряжение, которое он испытывал от противоречивых размышлений об условиях спасения души и физических потребностях и удовольствиях. В католической традиции брак был таинством, но оно не всегда уживалось с прославлением безбрачия как наиболее правильного пути к святости. Размышляя о своем детском восприятии брака, Лютер отмечал, что чувствовал связь между браком и ощущением нечестивости до такой степени, что «не мог думать о супружеской жизни иначе как о грехе». Вести жизнь «святую и угодную Господу» означало жить в безбрачии[273]. Это вовсе не карикатура, рожденная из личного ретроспективного взгляда, – в катехизисе 1494 г. рассказ о блуде, занимавшем в списке смертных грехов третье место, сопровождался обсуждением того, «как миряне грешат, выполняя супружеский долг». Катехизис утверждал, что цель брака заключается в человеческой потребности продления рода. Как только к этому добавляется удовольствие, брак становится грехом. Самообладание в браке, как и в других областях жизни, считалось необходимым шагом по пути к добродетели[274]. На пути к набожности и святости супружеская жизнь занимает скромное третье место после девственности и вдовства. Ранние сочинения Лютера о браке демонстрируют сохраняющееся влияние такого отношения. Но реформатор чувствовал, что позиция Церкви укрепляет мнение о браке как о способе удовлетворения похоти. Брак, утверждал Лютер в «Проповеди о супружеском состоянии» 1519 г., навлек на себя дурную славу, а некогда он был щедрым и плодотворным даром Господа человечеству. Целью брака было одновременно рождение детей и взаимная поддержка, а любовь в браке – «самая большая и чистая». Брак олицетворял союз воли Господа и человека, мужчины и женщины, которые предались рождению и воспитанию детей, и исполнял призвание, приносящее большее духовное вознаграждение, чем строгое соблюдение правил церкви. «Брак, – писал Лютер, – заключается не в том, чтобы спать с женщиной – на это способен каждый, – а в том, чтобы вести хозяйство и воспитывать детей»
