Краткая история денег - [40]

Еще одна интересная историческая параллель: Германия дважды в ХХ веке – после мировых войн – тоже переживала гиперинфляцию. И там тоже была в те моменты утрачена вера в марку – и в государственную власть. В начале 20-х годов на бумажки с астрономическим количеством нулей уже мало кто обращал внимание, а главной валютой стало сливочное масло – благо оно распределялось в удобных, достаточно компактных пачках… Но затем – почти одновременно с НЭПом в России – Германия ввела новую марку, «прицепив» ее к доллару, причем как! Ровнехонько по тому «золотому» курсу, который существовал до начала войны, так хорошо еще памятному населению. Было в сытые благополучные времена 4,2 марки за один «бакс» – вот и опять вернулись к тому же!

Конечно, в ходе реформы была резко сокращена денежная масса, но германские властители оказались гениями психологии – немцы снова поверили в свою валюту!

Большевикам же пришлось прибегать к более сильнодействующим средствам и повторять ход царского реформатора Сергея Витте, введшего в конце предыдущего столетия параллельную, обеспеченную золотом валюту в качестве переходной меры перед введением полного золотого стандарта.

Чем еще обе эти истории – российская и германская – поучительны и удивительны, так это тем, что они обе как бы опровергают закон Гришема – в этих случаях «хорошие деньги» почему-то вытеснили «плохие». А должно быть наоборот!

Почему вдруг такое исключение из общего, казалось бы, правила?

А потому, что в данном случае «плохие» («совзнаки», да и полностью вышедшие из доверия «несолидные» веймарские марки) уже вообще деньгами в полном смысле слова считать было нельзя. Все-таки во всех описанных Томасом Гришемом случаях даже и «плохие» пользовались кое-каким доверием населения. Все-таки минимум респектабельности необходим, чтобы циркулировать в обществе! А бессмысленные фантики этой роли играть никак не могут. Они не «плохие» и не «хорошие» – они вообще уже «не-деньги»!

И еще – такое, видимо, случается в послекризисные, голодные периоды, когда измотанное население сильно ностальгирует по прежней стабильности и жадно хватается за что угодно, что напоминает «доброе старое время».

В России с этого начался НЭП. То есть понятно, что тружениками, винтиками и двигателями НЭПа были «недобитые мелкие буржуи», не успевшие утратить предпринимательских навыков и, как черти из-под лавки, вдруг снова появившиеся на свет при первой же возможности. Но без нормально функционирующих денег все они так бы и остались под своими лавками.

И, кстати, семьдесят лет спустя в упрек Гайдару ставили, что он сначала отпустил цены, а потом только стал проводить приватизацию. Замечательно было бы сделать наоборот – всё, дескать, не так мучительно бы происходило. Замечательно-то замечательно, но реально ли? Чтобы запустить экономику, надо было сначала дать ей полноценную валюту, а сделать это со старыми советскими ценами, увы, было невозможно. Да и какой такой предприниматель захотел бы торговать заведомо себе в убыток – разве что бандиты, которым надо было хоть как-то отмывать свои неправедные «активы».

И дело даже не только в убытках – просто заниматься частным предпринимательством, покупать, продавать, брать кредиты, составлять бизнес-планы, закладывать маржу, высчитывать проценты, руководствуясь при этом несгибаемыми ценами, которые когда-то, в другую эпоху, ковыряя в носу, взял с потолка чиновник Госплана, – дело абсолютно безнадежное.

Знаменитая история, передававшаяся из уст в уста в 70-е годы, – об участнике войны, то ли Герое Советского Союза, то ли просто орденоносце, которого бросили на «укрепление торговли» директором магазина «Овощи-фрукты» в центре Москвы. Магазин тот все как-то не мог выполнить план, и к тому же уровень жалоб и на грубость продавцов и на отвратительное качество товара почему-то превосходил средние показатели.

Герой войны ничего не смыслил в советской торговле, зато был наделен здравым смыслом. Он обнаружил, что в так называемой «пересортице» и продукции второго сорта, которой в основном торговал магазин, встречалось тем не менее достаточно много не разворованных почему-то на базе яблок, апельсинов, помидоров и огурцов приличного качества. И вот он посадил просиживавших без особого дела двух молоденьких практикантш из училища на разборку товара. Приличные экземпляры шли в продажу как «первый сорт» (по соответствующей цене), категория «так-сяк» возвращалась во «второй», а гниль выбрасывалась и списывалась.

Не прошло и нескольких недель, как магазин начал выполнять план. Потом по городу поползли слухи о замечательном, удивительном магазине, и люди стали приезжать туда издалека. И даже продавцы почему-то стали меньше грубить.

Ну и что из этого следовало? Большая премия для умницы-директора? Нет, его арестовали и собирались судить и посадить в тюрьму. Потому что он нарушил закон, присвоил себе функции Госплана и Минфина.

Только геройские награды спасли директора от лагеря. Но работать в торговле ему навсегда запретили, и, говорят, вскоре он умер от инфаркта, не перенеся позора. А магазин вернулся в свое прежнее, нормальное состояние – пустых грязных залов и полупустых полок.