Краткая история цинизма - [31]

Хор патриотов исполнял бы эти же слова: «Продали Родину! Продали Родину… продали Родину-мать», но со все возрастающей скорбью. Поначалу просто мрачно, отрешенно и убито, но по мере развития оперного действия — все мрачнее и мрачнее, до рыданий, грохов на колени, раздирания одежд и все сильнее звенящей в голосах боли. Эти два хора имело бы смысл поставить на сцене друг против друга и «включать» одномоментно, достигая некоего какофонического рекорда. Это, доложу я вам, была бы опера!

Примерно такой же какофонический эффект наблюдался в России в октябре 1993 года. Тогда демократы переорали и переплясали патриотов. Вроде бы по причине неизбежности так называемого «исторического прогресса» или потому, что пол-литру танкистам, добежав, первыми сунули в люк все-таки демократы, показали мишень и попросили разок жахнуть. Настоящий артиллерийский раж, как известно, приходит во время стрельбы, особенно когда удается полупить не по фанерным танкам, а по зданию с настоящими стеклами. Ну он и пришел. Хотя не все так просто, как кажется. На самом деле защитников Белого дома подвело отсутствие в их рядах стилистов и визажистов. Макашов, нацепивший этакий путчистский берет «а-ля латинос-переворотос», сильно смахивал на безработного пейзажиста и был чертовски неубедителен. Ему хотелось подарить мольберт. Хасбулатов, сладкогласный и вкрадчивый, в аккурат наложился образом на всех сразу злодействующих дядюшек из южных сериалов и посему народом был принят холодно. За портьерами его кабинета в Белом доме чудились свежеизнасилованные племянницы, давящие сериальное рыдание. Анпилов, что бы ни говорил и как бы ни пафосничал, все равно наводил народ только на мысли о побоях в вытрезвителе. В общем, все было очень плохо. Ведь хороший переворот требует еще более тщательного кастинга, нежели самая дорогая и самая масштабная киноэпопея. Хороший переворот в наше время, когда его герои сразу засвечиваются на ТВ, обязан быть тщательно откастингирован, если, конечно, хочет быть успешным. Ведь дрессированное сознание зрителя ищет привычные ориентиры в образах и либо отдает переворотчикам симпатии, либо нет. Если отдает — исход один, если нет — совершенно другой. Либо выламывается рояльная ножка и клиент ТВ бежит плющить ею танки, либо… не бежит. Об этом следует помнить. Кастинг, кастинг и еще раз кастинг!

Еще хорошо, что не все видели «подробности» обороны БД. Помню кабинет Ачалова. Местные стратеги в ожидании штурма со всего здания стащили старую мебель и при входе (изнутри) нагородили шкафнодиванный лабиринт. Спецназовцы, ворвавшиеся при штурме, должны были с размаха больно биться о хитро расставленные шкафы, а потом, введенные в заблуждение иезуитской конфигурацией этой баррикады-лабиринта, выбегать обратно из кабинета. Шкафы были расположены так коварно, что непременно обязаны были придать вбегающему «выбегающую» траекторию. Предполагалось, что спецназ должен был бегать так до полного изнеможения, а потом, поняв бесплодность борьбы с патриотизмом, перейти на нашу сторону. Вы зря смеетесь, я серьезно. Сотни свидетелей этого «ачаловского лабиринта» живы по сей день.

Прошло время. Ельцин вроде умер. Пожар вроде погасили. Трупы вроде пересчитали, но как-то очень коряво. Одни считали слишком стыдливо, другие — слишком пафосно. Там, где с выпущенными кишками ползли по коврам раненые, где лежал хрустящий сплошной ковер из гильз, прошмыгивают, прикрывая папочкой с «госорлом» нерангово дорогие часики, какие-то серокостюмцы из бесконечных «аппаратов». Это называется — «все наладилось». Но вообще-то это называется — просто «плохой кастинг».

Устроителям будущих госпереворотов ознакомление с данной статьей считаю обязательным.

Публикуется по: Профиль. № 37 (545) от 08.10.2007

Большая мина

«Вот возьму большую мину и в… ее задвину».

Прошу отметить, что там, где я так изящно проставил многоточие, в поэтическом подлиннике очень уютно размещается основной термин русской народной гинекологии, который для краткости предлагаю аббревиировать: ОТРНГ.

Как известно, в продолжении этого произведения высказана твердая уверенность, что жестокая и антисанитарная мера, на которую решилась героиня, задвигая «себе туда мину», непременно приведет к серьезному военному успеху.

«А когда война начнется — враг на мине — подорвется!» Обратим внимание на то, что героиней, от лица которой декларируются эти строфы, заранее намечено ее грехопадение, то есть некая концентрация усилий врага или противника в районе ее ОТРНГ, и эта концентрация усилий вызовет подрыв и, соответственно, гибель противника.

Строфы, к сожалению, умалчивают о судьбе самой героини, о том, что произойдет именно с ней в результате этого «подрыва». Конечно, есть основания для осторожного оптимизма. Можно предположить, что особа, которая легко «задвигает» себе туда «большую мину», имеет ту конфигурацию и прочность означенного органа, которые позволят ей пережить взрыв «там» мины без особых последствий для здоровья и настроения.

Что примечательно, именно этот, приведенный мною поэтизм, эти строфы неизвестного поэта являются лучшей характеристикой как мирового банковского кризиса, так и детонировавшего этот кризис «ипотечного движения».