Красота - страшная сила - [20]

Ну и что из того, что он стыдился меня? Когда мы собирались в гости к его высоколобым и чванливым друзьям, жившим в просторных, богатых домах, я нередко замечала, с каким ужасом Пит наблюдал, что я на себя примеряю. Но ведь в жизни одежда — не самое главное?

Я всегда морщилась, когда они принимались обсуждать передачи об алкоголизме в Шотландии, тяжелой жизни рабочего класса или качестве образования в государственных школах. Мое мнение обо всем этом их абсолютно не интересовало. Еще бы, ведь они были куда более образованы (они же все учились в платных заведениях) и потому считали, что со мной говорить не о чем. Им было совершенно наплевать на мой личный опыт. Им вполне хватало тех знаний, которые они вычитали в своих умных книжках и журналах. Зачем им знать реальные факты, которые могут нарушить стройность беседы. Раз у меня большие сиськи и шотландский акцент, значит, я безмозглая дура. А я со своей стороны считала их воплощением напыщенной спеси и ненавидела всей душой. Но означает ли это, что я должна платить той же монетой и Питу?

Когда я ушла из подросткового журнала и стала работать в «Глице», Арабелла, старинная приятельница Пита, вечно ходившая с растрепанной копной грязных волос на голове и в каких-то бесформенных платьях с идиотскими кружавчиками — таких платьев не сыщешь ни в одном магазине — как-то странно оживилась и ехидно спросила: «Ага, значит, ты теперь будешь и одеваться как взрослый человек?». Пит так хохотал, что чуть спаржей не подавился. Да, наверно, я должна ненавидеть Пита. «Ненавидь Пита. Ненавидь Пита», — нашептывал мне голосок в мозгу.

Наконец я пришла в себя, немного успокоилась, и мои голоса притихли. Я глубоко вздохнула и закурила, глядя, как дым клубами поднимается к потрескавшемуся потолку и расходится по комнате. Что ж, пора звонить Фионе — я всегда звоню ей, когда у меня неприятности.

— Ну, что там у тебя опять стряслось? — спросила она, как только услышала мое приветствие, перебиваемое сдержанными всхлипываниями. — Давай, выкладывай.

— Фиона, представляешь, Пит меня бросил. Этот козлина взял и бросил меня. — Я не в силах была унять дрожь в голосе.

— Ну, ну, золотко, успокойся. Ты меня слышишь? Все утрясется. Перемелется — мука будет. Главное сейчас, — успокойся.

Фиона ворковала, сочувствуя и успокаивая меня, а я плакала в трубку навзрыд.

— Лора, — мягко продолжала она, выслушав мои почти десятиминутные жалобы и вскрики, что жизнь моя кончена, — подумай-ка лучше вот о чем: может этот твой Пит вовсе тебе не подходит? А, что скажешь? Может, он тебе вовсе не пара? А где-нибудь рядом ходит именно тот, кто тебе нужен. И гораздо лучше этого твоего Пита.

— Может, ты и права, — сдавленным голосом промычала я, — но почему мне так плохо, Фиона?

— Ты всегда меня удивляла своей потрясающей способностью вбивать себе в голову, что ты влюблена, причем влюблена в того, кто твоего мизинца не стоит, — отозвалась она. — Конечно, куда лучше связаться с парнем, который хотя бы таскает тебе по утрам завтрак в постель, вместо того, чтобы просыпаться в одиночестве. Уж мне это хорошо известно.

Вот уже два года у Фионы никого нет. За это время она стала экспертом по выживанию в одиночестве и знает, где можно купить полуфабрикаты, чтобы не возиться с готовкой, и что такое целибат.

— Мне не верится, что в Лондоне я найду себе пару, — проскулила я.

— Здесь это тоже нелегко, — усмехнулась Фиона.

— Да, верно, — согласилась я. Господи, подумать только, моя сестренка — красавица, характер просто золотой, открытая, легка на подъем — и живет без мужика.

— Знаешь, Фиона, уж если ты не можешь найти себе дружка, что говорить об остальных!

— Не думай о мужиках, — ответила Фиона, — они того не стоят, расскажи-ка лучше о своей новой работе. Давай сменим пластинку. Значит, ты теперь тусуешься вместе с Брэдом Питом, Джорджем Клуни…

— Фиона, мы договорились не говорить о мужчинах, — перебила я.

Наш разговор то и дело неизбежно возвращался к Питу. Мы проболтали целый час, и Фиона, как обычно, сказала все, что мне так хотелось услышать.

— Да, ты права, я всегда чувствовала, что это не те отношения, которые мне нужны, — наконец созналась я, — просто пока они меня вполне устраивали.

— Но вспомни, ты сама часто сомневалась, — напомнила Фиона, — ты постоянно звонила и жаловалась на него.

— Ну да, у меня были сомнения, — отозвалась я, — но я — это я, а мне не дает покоя мысль, что и у него были сомнения на мой счет. Знаешь, как это больно.

— В этом-то вся и штука. Но все пройдет, — старалась успокоить меня Фиона.

Через полчаса после разговора с Фионой пришла с работы Бекки. Я рассказала ей все. Она изо всех сил старалась проявить сочувствие, но ей это давалось нелегко, поскольку она терпеть не могла Пита.

— Давай выкурим косячок. Тебе сразу станет легче, — наконец предложила Бекки. После марихуаны и чашки горячего сладкого чая я почувствовала себя человеком. В отличие от Фионы, Бекки не стала разводить турусы на колесах и сразу заявила, что всегда была уверена, что я не любила Пита, и что я скоро встречу нормального парня, «который носит кроссовки и не выпендривается». Я не могла не улыбнуться, когда она заметила, что не пройдет и нескольких дней, как я вообще забуду, кто такой Пит, а вот ему-то придется локти кусать и рвать на себе волосы, когда каждую пятницу он будет видеть меня на экране, мол, какой он был дурак, что посмел бросить эту потрясающую, эту сказочную женщину.