Красота - страшная сила - [17]

В метро по дороге домой я пыталась читать «Ивнинг Стандард», но никак не могла сосредоточиться. Скорей бы, скорей бы добраться до дому и похвастаться перед Бекки своей новой работой. От метро до дома я бежала рысью и в квартиру ворвалась с грохотом.

— Бекки! Бекки! — влетела я в гостиную с громким криком.

— Ну что там еще? Что-нибудь случилось? — лениво пробормотала она, как обычно возлежа на диване.

— Я буду работать на телевидении! Мне дали эту чертову работу! — вопила я, не помня себя от радости. Какое-то время Бекки молчала — новость медленно оседала в ее отупевших от наркоты мозгах. Потом подруга приняла сидячую позу, и было очень заметно, как непривычно ей пребывать в вертикальном положении. Наконец, до нее дошло. Она широко открыла рот и во все глаза уставилась на меня.

— Шутишь! — произнесла Бекки совершенно обалдевшим голосом. — Тебя взяли? Тебя будут показывать по ящику?

Тут она — о чудо! — вскочила с дивана и крепко обняла меня.

— Лора, ты просто гений! Ушам своим не верю! — заорала Бекки. Мы прыгали по идиотскому фиолетовому паласу, обхватив друг друга руками и пронзительно вопя, как два привидения, наглотавшихся кислоты. Я даже забыла снять пальто. Бекки сбегала за шипучкой — настоящее шампанское нам было не по карману. Мы распивали бутылку в спальне, одновременно подбирая наряд попикантней для свидания с Питом.

— У тебя сегодня вдвойне счастливый день. Во-первых, тебя взяли на телевидение, а, во-вторых, твой придурок Пит наконец-то пригласил тебя в приличное место.

— Да, похоже, жизнь налаживается, — ответила я, улыбаясь, — все просто здорово!

Я вывалила содержимое гардероба на пол, и мы долго перебирали тряпки, пока наконец не остановились на черном платье с открытой спиной, колготках в сеточку и туфлях вызывающе красного цвета.

— Шикарно, — одобрила Бекки, любуясь на меня, пока я от радости кружилась по комнате.

— Что это ты на себя напялила? — спросил Пит, целуя меня в щеку, когда я наконец пришла, опоздав на целых двадцать минут. — Ты вырядилась, как настоящая проститутка. Где ты откопала такие колготки?

Он улыбался; вероятно, считал, что сказал нечто остроумное. Начало вечера несколько отличалось от запланированного мною и не способствовало романтическому настрою.

Я попыталась терпеливо растолковать Питу, что колготки в сеточку — последний писк моды: все, кто хочет идти с ней в ногу, носят именно такие.

— А если все, кто хочет идти в ногу с модой, начнут прыгать из окон, ты что, тоже прыгнешь? — промычал он.

— Может быть, но лишь в том случае, если в журнале «Воуг» напишут, что это круто, — ответила я, саркастически улыбаясь.

Боже мой, какой он все-таки бывает мудак, просто какой-то индюк надутый! Мне сразу вспомнились мои свиданки с самоуверенными козлами из частных школ.

— Пит, для моей работы модная одежда — необходимое условие! — Эту привычную отговорку я пускала в ход всякий раз, когда Пит начинал критиковать мой внешний вид, а делал он это постоянно. — И потом, как я могу прислушиваться к твоему мнению, если ты одеваешься, как твой папаша? Постой, я не хочу сказать ничего плохого о твоем отце. Но ему шестьдесят, а тебе всего только тридцать! Разве нельзя носить кроссовки не только, когда играешь в футбол? Ну почему ты стремишься выглядеть стариком еще до того, как состаришься? Ты упрям, и от этого становишься занудой.

— Ну да, конечно, — ответил он, не отрывая глаз от большого бокала с вином. — Ты — воплощение культуры рок-н-ролла, а я — старый дед в стоптанных шлепках и с трубкой во рту. Но у меня по этому поводу совершенно иное мнение. Я не зануда, милая Лора, я просто взрослей тебя, вот и все.

Такого поворота событий мой план не предусматривал.

— Не возражаете, если я подойду минут через пять? — тактично спросил официант.

— Пожалуйста, — откликнулись мы в один голос.

Я сделала глубокий вдох и изобразила на лице улыбку. Сегодня я в лепешку разобьюсь, но добьюсь своего, даже если меня будет тошнить от собственного хорошего поведения.

— Ну, что скажешь о переменах в моей жизни? — защебетала я. — Здорово, правда? Я теперь буду хорошо зарабатывать, и на следующий год мы с тобой обязательно куда-нибудь поедем. В Аргентину, например. Мне так нравится, когда ты рассказываешь про Аргентину.

Пит смотрел на меня молча, и на лице у него была такая мука, будто он попал на какой-нибудь школьный утренник и вынужден слушать выступление на редкость бездарного сопляка.

— Посмотри на себя. Ты на седьмом небе — и от чего? От этой идиотской работы на телевидении, — начал он. — «Что там по ящику? Ах, да, это же Лора Макнотон! Симпатичная, глаз не оторвать!» Вот что тебе нравится в твоей работе, вот что будет тебя вдохновлять. Когда мы познакомились, меня подкупило не только твое смазливое личико. Тогда ты не боялась спорить со мной о политике, и в твоих словах был толк, понимала, что к чему. А теперь посмотри на себя: при дипломе с отличием — в голове одни тряпки! Что куда надеть, как обаять очередную знаменитость. Когда ты начинаешь хвастаться перед каждым встречным: «Ах, на днях я брала интервью у такого-то, — передразнил мой шотландский акцент Пит, — а такой-то рассказал мне на днях то-то…», мне просто становится за тебя неловко. Ей-богу, Лора, смотреть противно, как ты за знаменитостями увиваешься. Мне-то они, честное слово, не интересны…