Красный Ярда - [54]

Прокурор предъявил Гашеку обвинение в клевете на руководство Одбочки.

— Какую цель преследовали вы, пан Гашек, публикуя этот фельетон? — спросил председатель, теперь уже не называя его «братом».

— Агитационную, — последовал ответ.

— Тогда прочитайте свой фельетон вслух, чтобы с ним познакомились и судьи, и братья! — сказал председатель, подавая обвиняемому еженедельник «Революция».

— Уважаемые судьи и братья! — начал Гашек. — Чтение собственного сочинения для меня самая ужасная кара.

Все развеселились.

— Я должен сказать несколько слов, — продолжал обвиняемый. — Петроградская газета «Чехослован» спрашивает меня: «Пан Гашек, такую «свободную чешскую печать» вы хотите ввести в свободной Чехии?» Я отвечаю: хочу, чтобы каждый свободный гражданин в свободной стране свободно выражал свободные, а не рабские мысли и свободно отвергал несправедливые обвинения. Обвинять меня в клевете на руководителей Одбочки — несправедливо. Я не политический деятель, а рядовой солдат и писатель-юморист. Вы выслушаете мой фельетон и сами решите, клевета это или правда. В фельетоне я даю юмористические портреты деятелей Клуба Союза чехословацких обществ. Различие в политических взглядах этих деятелей связано с различием расстояний их путешествий, различие идейных направлений — со степенью консервативности их убеждений. Все они напоминают диккенсовских пиквикистов, ни с того, ни с сего ударившихся в политику.

Писатель обрисовал портрет Владимира Халупы, трусливого провинциального буржуа-патриота, ранее не смевшего даже пикнуть против австрийских властей. До войны его никто не знал. Утром он судил бедняков, после обеда развлекался. В России он проводит политику своего прокуренного деревенского трактира. Он любит путешествовать из Киева в Петроград и обратно на деньги клуба, а потом читать об этом в газетах.

Братья переглядывались и ухмылялись. Гашек сделал паузу, глотнул воды и продолжал:

— Доктора прав Йозефа Патейдла в Чехии знали только его клиенты, дела которых он проигрывал. Патейдл любит прихвастнуть. Он убежден: государственный переворот в России совершил он и его петроградские приятели. За обедом этот политик неожиданно откладывает в сторону нож и вилку. «Нет, — говорит он, — так дело не пойдет!» Вы готовы услышать от него какое-нибудь великое откровение, а он объясняет: «Пусть дают побольше кнедликов и поменьше томатного соуса!» Он пишет капитальный труд «Логика болтовни с пятого на десятое». Патейдл тоже путешествует. Он проехал меньшее расстояние, чем Халупа, зато приобрел более сильный насморк. Когда Патейдл чихает, его коллеги говорят не «Будьте здоровы!», а «Долой союз чехословацких обществ!» Он вытирает нос и добавляет: «…и Дюриха!»

Братья уже не скрывали своего отношения к фельетону и веселились от души.

— Доктор Кудела — мистик, клерикал-евангелик. Он читает лекции на политические, клерикальные и спиритические темы. Эти лекции — мистические излияния его души о тайнах вселенной. Они напоминают фокусы индийских факиров, театр теней и проповеди иезуитов. В борьбе со своими противниками он использует слухи, сплетни и «околопартийные интриги». Превращаясь в бесконечно малую величину таинственного космоса, он боится стать политическим нулем и проспать чешскую революцию. Баланс его политической деятельности — две драные подметки, которые он истоптал во время агитационных вылазок против Союза чехословацких обществ и Дюриха.

Братья-гуситы расхохотались — они явно принимали сторону подсудимого. Судья предложил Гашеку прекратить чтение и не комментировать фельетон.

— Пусть читает до конца! — бурно запротестовали братья.

Судье пришлось уступить.

— Теперь я представлю вам Яна Шебу, — продолжал Гашек. — В прошлом он был банковским чиновником, устроителем пикников, пел куплеты в кабаре. Он — не политический оратор, а конферансье. В отрицании истины Шеба нашел подлинное осуществление своих художественных устремлений. Он может доказать, что муха больше слона.

Пан Ярослав Папоушек[4] — из семейства попугаев-выскочек. Его приручил Богдан Павлу. Папоушек ничем не отличается от других попугаев. Он прекрасно подражает звукам и, воспроизводя человеческую речь, заикается. У него большой нос, но маленькая голова. Ему приходится экономить свои мысли, а чужие брать напрокат у Богдана Павлу. Сообщите Папоушку год своего рождения, и он точно угадает, сколько вам лет. Желая внести романтическую струю в чешскую революцию, он переписывается с Богданом Павлу посредством тайных знаков.

Самой таинственной фигурой клуба чешских пиквикистов является «доктор» Фишер. Этот герой загадочен, загадочно и его докторское звание. Стоило студенту-медику проехать несколько верст по русской железной дороге, и он превратился во врача. Фишер совершил великий революционный подвиг — лечил больного Штефаника. Он утверждает, что виновником разлива Днепра является председатель Союза чехословацких обществ пан Вондрак.

Таковы портреты наших героев. Эти герои никогда не были и не являются политиками, и мы простим им их мелкое тщеславие.

— Как вы оцениваете свой фельетон? — спросил судья Гашека.

— Это чепуха, — сказал он, бесшабашно махнув рукой.