Красный Ярда - [28]

Пассажиров было мало. Утомленный прогулками по Вене, Ярда чувствовал, что его клонит ко сну. Усевшись на свое место, он быстро задремал под мерное постукивание колес.

Впечатления последних дней, причудливо переплетаясь, теснились в его воображении. Неожиданно на первый план выплыла освещенная ярким солнцем кокетливая Глориэтта. Гашек силился вспомнить, чего не хватает этой колоннаде. Прежде чем он вспомнил, что на Глориэтте должен быть орел, распластавший крылья перед взлетом, раздалось негромкое мерное жужжание, и на место бронзовой птицы опустился, покачивая плоскостями, легкий биплан.

В машине, между крыльями, сидел знакомый Гашеку худенький человек с усиками — «летатель» Ян Кашпар. Раздались аплодисменты, приветственные возгласы. Гашек понял, что он и Кашпар находятся на ипподроме. А вот и трибуна для почетных гостей. На ней сидит император Франц-Иосиф Первый. Многочисленные придворные, генералы и члены императорской семьи — все, как один, даже дамы, — в клетчатых костюмах — окружают его с разных сторон. Возле трибуны за столиком сидят суровые господа в цилиндрах и треуголках. Гашек догадался, что это комиссия по проведению воздушного праздника. Перед комиссией стоит Ян Кашпар, чешский Блерио, и докладывает, что готов лететь. Кашпар держит в руке веревочку, к которой привязан биплан с заведенным мотором.

Император встает с места, спускается с трибуны, подходит к биплану. Летатель Кашпар толкает Гашека в бок, чтобы тот не забыл поклониться. Франц-Иосиф ласково глядит на Гашека и спрашивает:

— Вы не боитесь высоты, молодой человек?

— Не боюсь, ваше величество! — бойко отвечает Гашек.

— А я, — искренне признается император, — теперь боюсь ходить по земле. Ветру ничего не стоит повалить человека, даже императора. Мой лейб-медик советует мне глотать железо, чтобы я был тяжелее.

Император молчит, некоторое время жует губами и спрашивает:

— Что же вы будете делать в воздухе?

— Мы, ваше величество, хотим продемонстрировать уважаемой публике все возможности чешского аэроплана и свое мастерство по таким показателям, как высота, полет при сильном ветре, время пребывания в воздухе, наименьший разбег при взлете, точность подъема и спуска, устойчивое планирование, полет с пассажирами, — бойко рапортуют Кашпар и Гашек, слово в слово повторяя текст афишки.

— Мы сочли бы за великое счастье, — добавляет от себя Гашек, — если бы вы, ваше величество, согласились полететь с нами в качестве пассажира… тем более что вы мало весите.

Император улыбается и кивает головой:

— Благодарю вас, храбрые летатели. Я полечу с вами.

Председатель комиссии преграждает путь к биплану:

— Ваше величество, каждый гражданин Австро-Венгерской империи перед полетом должен предъявить документы, обязательные для воздухоплавания, а именно: удостоверение личности, характеристику о безупречном поведении, справку о прививке оспы, диплом о знании немецкого языка, разрешение венского окружного начальника с указанием, на какую высоту летатель собирается подняться. Кроме того существуют необходимые условия, которые должен подписать летатель: 1) он должен поклясться, что по приказу властей немедленно опустится на землю; если он превысит высоту, дозволенную окружным начальником, власти призовут публику, и она опустит его на землю; 2) если летатель не подчинится и не опустится на землю, то власти отдадут его под суд за клятвопреступление…

Император, слушая председателя, розовеет, краснеет, багровеет, наконец, не в силах больше сдерживаться, топает ногой и пронзительно кричит:

— Бюрократ!

По-обезьяньи легко император прыгает в самолет, за ним — Гашек. Кашпар выпускает из рук веревочку, собираясь сесть с ними, но биплан, очутившись на свободе, разбегается по полю, взлетает и плавно, как пратеровское колесо, набирает высоту. Счастливое чувство полета, такое полное, какое бывает только в детском сне, охватывает Гашека, когда рядом с ним раздается дребезжащий голос императора:

— Выше! Выше! Мы завоюем весь мир!

Император тянется к Гашеку, хватает его цепкими костлявыми пальцами. Гашек с отвращением стряхивает старческие руки. Биплан колеблется, теряет равновесие, и престарелый монарх вываливается из машины, падает, вертясь в воздухе, и кричит:

— Austriae est imperare orbi universo![2]

Гашек вздрогнул от ужаса и проснулся. На лице соседа он заметил некоторое смущение, а по движению руки понял, что сосед только что шарил у него в кармане. Но вагонный воришка мигом пришел в себя и, как ни в чем не бывало, услужливо сказал:

— Вставайте, приехали!

Глава двенадцатая

Будем жить и любить, моя подруга!

Воркотню стариков ожесточенных

Будем в ломаный грош с тобою ставить!

Гай Валерий Катулл

Осматривая руины моравского замка Хельфштейн, Ярда упал и повредил себе руку. Кое-как остановив кровь, он спустился в городок, повстречал белокурую девушку, дочь учителя, и рассказал ей о своем несчастье. Девушка отвела путешественника к себе в дом. Вместе с матерью она перевязала руку Ярде. Хозяйки и гость разговорились. Узнав, что Ярда — пражанин, Слава Горникова — так звали юную мораванку — сказала, что осенью она будет учиться в Праге. Ярда обещал показать Славе столицу.