Красный Яр. Это моя земля - [9]
Вспоминаю, что я тебе писала, и думаю, как же я ошибалась! Работы так много, что скучать некогда, работаю наравне со всеми, ругаюсь с начальством, доказываю правоту, и меня слушают — так удивительно! Сейчас бы сидела в проектном институте в Москве, как ты в Ленинграде, со стариками и бумажки перебирала, и никому бы моя работа не была нужна.
Подружилась на работе с главным инженером. Он меня называл Надежда Васильевна, а сейчас называет Надей и провожает до общежития.
Производство из рук чуть ли не вырывает чертежи, всем надо скорее, все спешат, а я боюсь ошибиться и перепроверяю по несколько раз. Не отдаю чертежи — ругают. Но Коля, Николай Иванович, меня не ругает, а защищает, говорит, инженеры у нас толковые, тяп-ляп по-быстрому не работают.
Он тоже из Ленинграда, давний турист: был и на Кавказе, и в Карелии, и за Полярным кругом. Он сказал, что твою улицу знает, вы могли бы быть соседями, представляешь?
Переписала для тебя одно стихотворение Эдуарда Асадова, очень мне нравится его перечитывать. Вкладываю.
Поженились с Колей. Я была в белом платье, крепдешиновом, купила отрез каким-то чудом в Красноярске. В общежитии у кого нитки одолжила, у кого выкройку взяла, как мне сказали, моего размера. Пуговицы перламутровые срезала со старого московского платья. Коля был в отглаженной рубашке, костюм для него не нашелся, его размера брюк ни у кого не было, он у меня высокий.
Я переехала к нему в квартиру, расставила свои книги, вещи, выбросила старые половички и тряпки, повесила шторы на окна марлевые. Ходим на работу вместе. Меня повысили до начальника ПТО, теперь управляю и сметчиками, и инженерами, к нам прислали новых из Москвы, совсем зеленых. Знают работу только по курсовым и дипломам, ни разу не видели настоящую стройку. А я, прожив всего год здесь, чувствую, что повзрослела лет на десять.
Коля смеется на это, говорит, что мне до него еще далеко — ему тридцать, но уже есть ранняя седина. Контора наша собирается подарить нам стиральную машину.
Коля говорит, что переедем в Красноярск, когда достроим ГЭС и запустим все агрегаты, будем ходить на Столбы хоть каждые выходные, сплавляться по Енисею, Ангаре, ходить в походы. В честь свадьбы нам дали пять дней отпуска, мы решили поехать на Байкал. В Москве такое было бы невозможно. Пришлю тебе фотокарточки оттуда.
Помирились с Соней. Мне такое облегчение! Я призналась, что не понимала ее до этого, потому что ни разу не влюблялась. А Соня на радостях сшила мне свадебное платье за ночь, у нее сын не спит из-за коликов. Вот ребенок подрастет, отдадут его в ясли, и Соня выйдет снова на работу. Будет инженером у меня в отделе, я ее устрою.
В Москву совсем не хочется, скоро бабушка приедет к нам. Вокруг столько всего нового, стройки по всей стране, столько людей сюда переезжает. Может, и Колины родители захотят из Ленинграда к нам перебраться. Стоит жара, я уже загорела и облезла, правда, мошка кусает.
Заканчиваю писать, пора готовить ужин…
Архипова Татьяна.
За спорт
Дворец спорта им. Ивана Ярыгина назван в 1998 году в честь легендарного И. С. Ерыгина, двукратного олимпийского чемпиона по борьбе вольным стилем. Общая площадь универсальной арены составляет 2275 квадратных метров, максимальная вместимость — 3347 человек. Игровая арена баскетбольного клуба «Енисей» и пяти тематических залов: тяжелой атлетики; хореографии; зал греко-римской борьбы и вольной борьбы; общей физической подготовки; единоборств. Автором проекта стал архитектор, член-корреспондент Российской академии архитектуры Виталий Владимирович Орехов. Мультиспортивный объект построен в 1981 году, а в 1997 году полностью реконструирован.
Дворец спорта им. Ивана Ярыгина:
Красноярск, ул. Остров Отдыха, 12
Проснулись в шесть, пробежали тридцать кругов по стадику. Хочется жрать. Сейчас лето, а значит, у нас сборы, а сборы — это три тренировки в день. Бежать быстрее смысла нет вообще.
Идет только первая неделя сборов, а значит, «закачиваем физику». А еще это значит, что мяч мы увидим только через три недели.
Поели кое-как, кормят отвратно, спасает дошик. Александр Борисович (мы зовем его просто Борисыч) орет, что в 8:45 всем надо быть внизу, а кого не будет — бегом побежит до поля, а у меня еще бутсы и форма не высохла после вчерашней тренировки. Сборы проходят в пансионате за городом, ну как, в пансионате, бывший пионерлагерь — там поля, конечно, нет, так что едем на автобусе минут тридцать.
9:15 — начало тренировки, тренер — садист. Больше всего я ненавижу «гусиный шаг», да и все остальное тоже. Тело или болит, или ноет: бедра, голеностоп, поясница, колени. Вчера делали «челноки» в командах, кто быстрее. От этого и боль. Чего делаем, непонятно, Борисыч, лысоватый мужичок лет сорока пяти, типа модник. Kappa там, Lotte — где он их только берет, может, с прошлой жизни осталось, когда еще по заграницам с командой катался, пока не выперли. Как попал сюда, рассказывать не любит, злится. Может, за пьянку? Голос, блин, громкий, ему б ротой командовать:
— З-а-а-а-кончили упражнение.
— Борисыч, когда мяч-то будет, устали уже.
