Красный Яр. Это моя земля - [5]

— Эх, до Америки не доберусь, — сетовала за чаем тетя Валя, — и до Японии.

Подозреваю, мечта однажды добраться до Страны восходящего солнца и привела тетю Валю к туристическим подвигам, даже если сама она в этом не признавалась.

Юна, Юрий и Мидори после отъезда с Валентиной контакта не потеряли, поначалу регулярно звонили. Студенты научили тетю Валю пользоваться скайпом и фейсбуком, но почему-то многообразие каналов связи дало обратный эффект: японские «дети» звонили все реже, в последнее время перестали совсем.

— Понимаю все, заняты, — не обижалась тетя Валя, — одно жаль, Мидори давно не видела. Со взрослыми-то о чем говорить? Ну, Юрка со степенью уже, работает нейрохирургом, Юна в школе хорошей. Там и Мидори учится. Она способная, почти отличница.

Успехами «внучки» тетя Валя гордилась особенно — куда больше, чем своими собственными. Листала страницы семьи в фейсбуке, снова и снова рассказывая, где они побывали, чем занимаются. Вот одетая в строгую форму испуганная Мидори впервые шагает в школу за руку с отцом.

— Юна говорила, в их школе много иностранцев и Мидори свободно говорит на английском. А по-русски? По-русски тоже говорит, смешно так, без «л», — смеется тетя Валя, — но ничего, приедет в гости, я ее научу. Интересно, помнит, как мы с ней вокруг универа на горе гуляли? Там сейчас красота, не узнать.

Судя по комментариям в соцсетях, Юна, Юра и девочка за приключениями Валентины следили, поддерживали. Правда, в Японию не приглашали.

Тетя Валя мечтала-мечтала, да и собрала документы на визу. Получить не успела: холодным ноябрьским утром у Валентины случился инфаркт. Обычный, о котором все знают, и никто никогда не готов.

Осень в Красноярске скоротечная, хмурые дожди быстро сменяются снегом. Тот плотно ложится, укрывает голый унылый пейзаж, вокруг становится бело и радостно. Зиму специально для Сибири придумали. Та осень пошла не по правилам: свинцовые тучи зацепились за город, с неба лило. Прогулка снова отменилась, и мы с дочерью снова, едва умывшись, спустились на два этажа — за чаем и солнцем. Через полчаса мы уже поворачивали в служебные ворота тысячекоечной больницы.

…

Найти контакты Юрия и Юны труда не составило, вечером того же дня я написала сообщение в фейсбуке и оставила свои координаты. Почти сразу мне перезвонили. Я представилась, рассказала, что произошло. Юрий подробно расспросил о симптомах и медицинских показателях, о том, как тетя Валя чувствует себя сейчас и что предприняли в больнице. Что смогла, я объяснила, об остальном он пообещал выспросить у лечащего врача в тысячекоечной. Юрий поблагодарил меня за звонок и хотел отключиться, но я остановила:

— Юрий, извините, если лезу не в свое дело, но не могли бы вы организовать видеозвонок?

— Э-э-э, боюсь, я не понял, — вежливо-недоуменно спросили на том конце.

— Понимаете… Мидори. Тетя Валя в последнее время о ней много говорит. Точнее, она всегда о ней говорит. Увидеться с внучкой — ее единственная мечта. Боюсь, последняя мечта, понимаете?

— Понимаю, — тихо после недолгого замешательства ответил Юрий.

— Она ведь все свои путешествия затеяла ради девочки. Пусть, говорит, я не настоящая бабушка, но внучка мной будет гордиться. Она хотела в Японию. Документы на визу подала. Ей тут с билетами помочь обещали. Алло? Вы молчите? Вы меня плохо слышите? — Странно, Юрий был так разговорчив, пока речь шла о больнице, а сейчас я разговаривала как сама с собой. — Если вы заняты, я перезвоню.

— Простите, нет-нет, я… я на проводе, — так же тихо и растерянно ответил мой собеседник, — я просто не понимаю, чем могу…

— Ну вот, документы она подала, но, сами понимаете, приехать ей вряд ли удастся, все-таки девятый десяток. Я подумала, может, видеозвонок организовать? Скайп? Я в палату планшет привезу или даже большой монитор. Только вы обязательно Мидори пригласите, пусть даже ничего не говорит. Тете Вале лишь бы увидеть…

— Извините, это невозможно, — странно сухо, даже зло ответил Юрий.

— Невозможно? — оторопела я.

— Невозможно. Мидори нет.

Меня будто с размаху ударили по лицу. Как нет?

— Как нет?

— Мидори ушла от нас два года назад. Утонула, — отрезал голос в трубке и умолк.

Замолчала и я.

— Извините, я не знала. Тетя Валя так много говорила о девочке, но этого не сказала. Показывала ее фото в Сети, я думала, это свежие. Извините, я… это страшно бестактно.

— Нет, вы не виноваты, — Юрий говорил тише прежнего, так люди говорят в никуда, — тетя Валя не знает. Мы не стали ей сообщать. Наша дочь ей родная, она… она бы не справилась. Мы с Юной так решили. Мы иногда делали фотки, просили племянницу позировать, что-то писали от имени Мидори. — Юрий замолчал, ожидая моей реакции. — Вы осуждаете нас, понимаю. Мы поступили безответственно, да, но причинить Вале такую боль, когда она так далеко, для нас непосильно.

— Не осуждаю, — выдавила я, почувствовав через тысячи километров горе незнакомой мне, в общем, семьи. Казалось, я так много о них знала, оказалось — ничего. Тетя Валя? Как быть с ней?

В ответ на беззвучный вопрос ожила трубка:

— Алло? Если вы не сочтете нас сумасшедшими, мы с Юной могли бы…