Красный Яр. Это моя земля - [35]

С визой все сложилось непросто. Сперва унизительно отказали — «недостаточно средств на банковском счете». Конечно, по их меркам, он — голодранец, но ведь многообещающий же! Пришлось поволноваться, побегать; папа задействовал связи и знакомства, да и братья-канадцы, которые хлопали его по плечу после успеха предыдущей картины, хвалили, звали работать — они тоже со своей стороны теребили консульскую службу, слали красивые бумаги, и, в конце концов, железная система дрогнула, дала обратный ход, чего почти не бывает, и, наконец, по электронной почте известила счастливчика, что вопрос решен положительно! И он как на крыльях полетел в Москву, в мечтах обгоняя собственный самолет, рисуя себе картинки одну радостнее другой. Сдал паспорт в посольство и через несколько дней получил обратно уже с вожделенной визой.

Стоя на тротуаре в лучах утреннего солнца, по-детски улыбаясь удивленным прохожим, он блаженно вздохнул и вдруг понял, что адски голоден! Он и вспомнить не мог, когда за всеми хлопотами последний раз ел. Как нельзя кстати подвернулось кафе. Он уже собирался во всех подробностях поведать историю своего успеха бармену, как обозначилась цель получше: входную дверь преодолевала милая девушка в желтом плаще, смешной шапке с усатым-бородатым дядькой и увесистым канареечным — в тон плащу — чемоданом на колесиках. Андрей бросился помогать, в суете наступил ей на чистейший лимонный кед. Девушка поморщилась. Он все-таки втащил внутрь упиравшийся чемодан, пристроил его у стойки и, отдуваясь, отважился буркнуть:

— Я угощаю! — надо же как-то заглаживать вину.

Мгновение поколебавшись, девушка кивнула и улыбнулась. Начало положено.

— Мне говорили, что москвичи — грубияны! — сказала она, устраиваясь на высоком барном стуле, как птичка на насесте. Желтый плащ неаккуратно скомкала и бросила на чемодан. Грозный усатый-бородатый остался на голове.

— Так и есть, — охотно согласился Андрей, — но я-то не москвич. Я из Краснодара…

— А я — из Красноярска! — засмеялась незнакомка.

— Но вообще-то я родился в Новороссийске, — уточнил Андрей.

— Да ладно! — девушка звонко хлопнула себя по голым коленкам, закрутила головой, пуская из светлых глаз солнечные зайчики. — А я — в Новосибирске!

Получалась какая-то магическая симметрия. Наметился прямой повод выпить. И закусить, конечно, они же не алкаши какие-нибудь!

— А ты чего шапку не снимаешь? — улыбнулся Андрей и потянулся к вязаному колпаку.

— Голова мерзнет, — серьезно ответила девушка и бледной рукой в веснушках остановила ладонь Андрея. — Кстати, я Маша.

Андрей перехватил узкую ладошку и поцеловал, Маша не возражала. Парень почувствовал укол радостной догадки: дело будет!

За омлетом с ветчиной представилась возможность во всех подробностях рассказать о том, как ему подфартило, о предстоящей поездке за океан. Девушка не верила, качала головой, фыркала «да ладно!» и «серьезно?». Андрей, багровея, полез в карман за паспортом…

Ах ты, будь оно неладно! Теперь он снова и снова пересматривал, как в монтаже, злосчастную сцену: вот Маша, дурачась, наслаждаясь его неподдельным испугом, делает вид, что бросает паспорт за барную стойку; вот ловко уворачивается, машет бордовой книжечкой перед его носом: попробуй, отними! Наконец, «показывает фокус»: неведомо как паспорт исчезает из ее рук — да не дергайся, дурачок, он в надежном месте; получишь, но сперва угости девушку еще одним коктейлем!

Пока возились, играли в отнималки, пока он хватал ее за проворные голые руки, налегая на выгнутую дугой рысью спину — произошел незаметный переход на новый уровень общения, когда все становится простым и возможным. Оказалось, что Маша — начинающий парикмахер и что под нелепой шапкой с нарисованным дядькой она совершенно лысая.

— Это теперь моя эрогенная зона, — засмеялась Маша, стянув шапку, и густо покраснела.

Андрей боязливо и ласково потрогал кожаную макушку — Машина голова тоже была покрыта веснушками. Непривычно, немного пугающе, но ощущение горячего женского тела в необычном месте только поддало задора. После доброй дюжины «шотов» они, не сговариваясь, отправились на квартиру московских друзей, где и провели в приятных занятиях остаток дня; а потом Андрей, утомленный и разомлевший, вырубился и проспал как мертвый несколько часов, до вечера. Сказалась и бессонная ночь накануне. Когда проснулся в прекрасных летних сумерках, когда потянулся до хруста и поймал сползающую на пол простыню, когда огляделся, приходя в себя, осознал, что его бритоголовая птичка упорхнула, опаздывая на самолет в Красноярск…

А где, кстати, мой паспорт?

Где-где… она же говорила — «в надежном месте»!

Он подскочил, как ужаленный, заметался голым по чужой квартире, наступая на разбросанную одежду, бессмысленно вороша сумки, чуть не плача… Все напрасно: он и не помнил, чтобы получал свою ксиву обратно после возни у барной стойки. Увезла!

И что теперь? Через три дня его ждали в Канаде, и билет на самолет, конечно, «без возможности возврата и обмена». И в посольство идти клянчить — нереально, как такое объяснишь, тем более что все равно необходим паспорт, и суббота заканчивается, начинается выходной… в общем, профукал он свой золотой шанс вместе со своим распрекрасным будущим.