«Красный террор» в России 1918 - 1923 - [84]

Шрифт
Интервал

Но почему однако та политическая партiя, которая в своей политической борьбe искони шла по пути террористической борьбы, считает, что ей одной только принадлежит «право» выявлять «обще-человeческую совeсть»?

И кто дал нам право отнимать у Конради стимул того, возможно преступнаго, героизма, который влечет русскаго гражданина и патрiота на отомщенiе за тe тысячи мучеников, за тe тысячи жертв террора, кровью которых обильно орошена русская земля?

Безспорно, убiйца Воровскаго мстил не за ложные методы «проведенiя в жизнь великих лозунгов соцiализма». Но в человeческой жизни есть нечто болeе могучее, и кто дал право отнимать у Конради чувство любви к поруганной родинe, во имя которой он совершал, по его словам, свое преступленiе? Кто дал право Ф. Дану назвать Конради «ополоумeвшим мстителем за претерпeтыя личныя обиды и страданiя»?

«Мeщанская» идеологiя присяжных засeдателей швейцарскаго демократическаго суда, несмотря на всю трудность политическаго международнаго положенiя, сумeла возвыситься до пониманiя высшей объективной правды и вынести оправдательный приговор убiйцам, независимо от политических симпатiй или антипатiй судей к подсудимым.

Почему? По той самой причинe, думается, по которой берлинскiй окружный суд оправдал в 1921 году убiйцу великаго визиря Турцiи Талаат-Паши, молодого армянскаго студента, Тальирьяна, — и тогда этот приговор привeтствовался с.-р. печатью, привeтствовался и демократической печатью самой Германiи, как приговор оффицiальнаго суда, совпавшiй с правовым сознанiем народных масс.

Слишком ужасна оказалась и та дeйствительность, которая раскрылась перед глазами лозаннскаго суда: судили — во всяком случаe судьи — не «политическую тяжбу контр-революцiи и революцiи», а большевицкую дeйствительность[395] «Человeческая совeсть», заключенная в юридическiя формы, может быть, только впервые вынесла гласно свое осужденiе большевицкому террору. И это оправданiе должно служить memento mori для тeх, кто еще продолжает творить свое насилiе.

Оставим лучше в сторонe столь любимыя нeкоторыми ссылки на глас «многомиллiонных трудовых масс». Кто только на них не ссылается! Это — спекуляцiя на народное мнeнiе, как когда-то сказал Луи Блан.

Возможно, что лично я и плохой «демократ» и плохой «соцiалист», ибо по мнeнiю г. Дана,[396] всякiй демократ должен был приложить всe усилiя к тому, чтобы «именно контр-революцiя была посажена на скамью подсудимых и пригвождена к позорному столбу» — но для меня органически непонятна эта «демократическая» позицiя, и я не боюсь в таком случаe отказаться от «демократических» и «соцiалистических» предразсудков.

Я вспоминаю слова французской писательницы Odette Keun, почти коммунистки, закончившей недавно свою книгу о Россiи знаменательными строками: «я убeждаю европейскiя правительства во имя еще живущих среди этих ужасов в Россiи, при переговорах с совeтской Россiей поставить предварительное требованiе ослабить существующей режим, воплощающiй и даже превышающiй ад средневeковья». Перед моими глазами в данный момент проходит только эта дeйствительность, а не проклятое, быть может, прошлое и загадочное, скорeе сумрачное будущее.

«В такой момент молчать — заканчивается процитированное выше обращенiе к соцiалистам Европы — значит, быть может, стать попустителем новых жестокостей, новых преступленiй. Пусть же властный голос мiровой общечеловeческой совeсти остановит — пока не поздно — руку палачей, уже начавших злобно играть веревкой над головами давно и хладнокровно обреченных им жертв».

В такой момент гипноз «фашизма» может лишь ослабить наши призывы к «мiровой общечеловeческой совeсти».

Почему?

(По поводу воззванiя Мартова против смертной казни.)

«Какое счастье — говорил Мирабо 27 iюня 1789 года, — что великая революцiя обойдется без злодeянiй и без слез. Исторiя слишком часто повeствовала о дeянiях хищных звeрей. Мы можем надeяться, что начнем исторiю людей».

Как ошибался Мирабо. Как ошибался Жорес, писавшiй, что слова «великаго трибуна» должны сдeлаться гуманным лозунгом для грядущей пролетарской революцiи. «Пролетарiи, помните», добавлял Жорес по другому поводу, вспоминая слова Баб?фа, «что жестокость — остаток рабства, потому что она свидeтельствует о присутствiи в нас самих варварства, присущаго угнетающему режиму!»…

Но «исторiя людей» не началась еще и в наши дни. Так остро это ощущаешь, когда вновь перечитываешь яркое воззванiе Ю. О. Мартова против смертной казни, выпущенное редакцiей «Соцiалитическаго Вeстника» отдeльным изданiем. Это — документ, написанный по истинe «кровью сердца и соком нервов». «Всю силу своего желанiя, страсти, негодованiя, бичующаго сарказма» — говорит редакцiя — Мартов бросил «в лицо палачам, чтобы остановить их преступную руку».

Хотeлось бы строка за строкой вновь повторить статью Мартова, еще раз выписать сильныя мeста, написанныя им в защиту того ученiя, которое провозгласило «братство людей в трудe высшею цeлью человeчества», и именем котораго совершается «кровавый разврат» террора в современной Россiи. Возьмем лишь послeднiя строки. Мартов кончал:

«Нельзя молчать. Во имя чести рабочаго класса, во имя чести соцiализма и революцiи, во имя долга перед родной страной, во имя долга перед Рабочим Интернацiоналом, во имя завeтов человeчности, во имя ненависти к висeлицам самодержавiя, во имя любви к тeням замученных борцов за свободу — пусть по всей Россiи прокатится могучiй клик рабочаго класса:


Еще от автора Сергей Петрович Мельгунов
Александр I. Сфинкс на троне

Согласно официальной версии, император Александр I умер во время путешествия по России от стремительно развивавшейся болезни. Однако если попытаться внимательно рассмотреть события в жизни императора и его взаимоотношения со своими приближенными, то картина складывается совершенно иная. В своей работе известный историк С. П. Мельгунов пытается ближе подойти к разгадке царской трагедии путем детального описания лиц Александровской эпохи — тех, с которыми он замышлял либеральные реформы, и тех, кто оказался его соратниками в период переоценки его взглядов.


Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том II

Вниманию читающей публики предлагается замечательный 7-томник. Замечателен он тем, что будучи изданный товариществом Сытина к 100-летней годовщине войны 12-го года, обобщил знания отечественной исторической науки о самой драматичной из всех войн, которые Российская империя вела до сих пор. Замечателен тем, что над созданием его трудилась целая когорта известных и авторитетных историков: А. К. Дживелегов, Н. П. Михневич, В. И. Пичета, К. А. Военский и др.Том второй.


Гражданская Война в освещении П Н Милюкова

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том III

Вниманию читающей публики предлагается замечательный 7-томник. Замечателен он тем, что будучи изданный товариществом Сытина к 100-летней годовщине войны 12-го года, обобщил знания отечественной исторической науки о самой драматичной из всех войн, которые Российская империя вела до сих пор. Замечателен тем, что над созданием его трудилась целая когорта известных и авторитетных историков: А. К. Дживелегов, Н. П. Михневич, В. И. Пичета, К. А. Военский и др.Том третий.


Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том IV

Вниманию читающей публики предлагается замечательный 7-томник. Замечателен он тем, что будучи изданный товариществом Сытина к 100-летней годовщине войны 12-го года, обобщил знания отечественной исторической науки о самой драматичной из всех войн, которые Российская империя вела до сих пор. Замечателен тем, что над созданием его трудилась целая когорта известных и авторитетных историков: А. К. Дживелегов, Н. П. Михневич, В. И. Пичета, К. А. Военский и др.Том четвертый.


Мартовские дни 1917 года

Историческое исследование известного русского историка посвящено Февральской Революции. Блестящая работа с источниками и бесценная возможность общаться с участниками исторических событий делают книгу интересной как для профессиональных историков, так и для любителей.Текст в старой орфографии по парижскому изданию 1961 годаOCR boomzoomer 2007-2008 г.


Рекомендуем почитать
Быть евреем: секреты и мифы, ложь и правда

Книга Бориса Меерзона в простой и увлекательной форме знакомит читателя с религией, бытом, традициями и наиболее значимыми событиями в истории еврейского народа с древних (библейских) времен по современный период. В ней повествуется о существенном вкладе, который еврейский народ внес в развитие цивилизации, о невероятной стойкости и преданности евреев своей религии, слову Божьему; раскрываются секреты сохранения еврейской нации в период рассеяния; рассказывается о причинах враждебного отношения к евреям; описываются огромные страдания, выпавшие на долю еврейского народа в годы Холокоста. Назначение этой книги — проинформировать читателя, побудить его к размышлению, к прочтению других книг о евреях.


Моя биография

Название критических книг Р. Б. Гуля — «Одвуконь» — отражает тот простой и трагический факт, что после 1917 года и последовавших за ним страшных событий гражданской войны русская литература «пошла одвуконъ»: одна ее часть осталась в стране «победившего социализма», а другая оказалась выброшенной на Запад, став литературой «русского зарубежья». «Я узнал до конца, что значат слова: „гражданская война“. Это значило, что я должен убивать неких неизвестных мне русских людей: в большинстве крестьян, рабочих.


Алексей I Комнин. История правления (1081–1118)

Книга французского историка Фердинанда Шаландона (1875–1921) посвящена периоду правления императора Алексея I Комнина (1081–1118), первого императора из династии Комнинов. Основанный на большом фактическом материале, этот труд до сих пор остается единственной сводной работой по начальному периоду правления Комнинов, и уже, поэтому заслуживает внимания. Будучи основателем новой династии, Алексей I дал византийской политике то направление, которое она сохраняла в продолжение всего XII века. Его царствование открыло новую эру в истории взаимоотношений между Востоком и Западом.


Византия в международных отношениях на Ближнем Востоке (1071-1176)

В монографии показана эволюция политики Византии на Ближнем Востоке в изучаемый период. Рассмотрены отношения Византии с сельджукскими эмиратами Малой Азии, с государствами крестоносцев и арабскими эмиратами Сирии, Месопотамии и Палестины. Использован большой фактический материал, извлеченный из источников как документального, так и нарративного характера.


Смута в культуре Средневековой Руси

Смута 1598–1613 гг. стала для древнерусской культуры сложным и глубинным кризисом, положившим начало «переходному» столетию. Идеи и представления, характерные для Московского государства, подверглись резкой трансформации в период «междуцарствия». Влияние Смуты прослеживается на всем протяжении XVII в. Тем не менее семиотические аспекты кризиса, необычные культурные коллизии, возникшие после смерти Федора Ивановича и прекращения династии Рюриковичей-Калитичей, редко оказывались в центре внимания историков.


Древние ольмеки: история и проблематика исследований

В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.