Красный тайфун : Красный тайфун. Алеет восток. Война или мир - [460]

Ну прямо мои слова! Поскольку лично я женщин в штанах – как женщин просто не воспринимаю. Это уже атрибут «своего парня», и если ты такую роль сама взяла – то никаких тебе поблажек. Спину в бою прикрою и в деле помогу – но вот ухаживать за такой ну в принципе невозможно, на мой мужской взгляд! Конечно, в ситуации «в бою и походе» так и должно быть, но на отдыхе и в мирное время хочется, чтобы рядом с тобой была красивая девушка, а не боевой товарищ. Но вот не припомню, чтобы я своей жене это явно говорил. Значит, мы друг друга и без слов понимаем!

А еще юмор в том, что «комбайнерка» в этом времени это джинса! Или что-то очень на нее похожее, и по виду, и по фактуре. Вот только шьют из нее исключительно профодежду и еще обмундирование. Так что выражение «в комбайнерке» (не знаю, откуда появилось это слово) означает, что в рабочем комбезе. Что еще любопытнее, «джинсовая» мода в зачаточном виде наличествует – так как у парней чрезвычайно распространено на гражданке донашивать армейское, и на Севмаше уже додумались в штаны из «комбайнерки» лепить заклепки и бляхи – с подачи отдельных личностей с «Воронежа». Мода удобная, вот только подозреваю, что так и останется она здесь исключительно мужской. Сам ношу – вот не получается у меня в штатском, в костюме с галстуком, чувствую себя как собака на заборе, а в джинсах и «лендлизовской» короткой кожанке (предмет американского летного обмундирования, а у нас носит публика вроде гэвээфовцев и геологов) вполне нормально.

– Спасибо вам, товарищи! – кричит Лючия. И зал аплодирует.

Официальный повод для приезда моей жены в Ленинград – как «отвлекающий» при операции с Л. Ч. Но у Конторы Пономаренко нет «балластных» миссий без нагрузки – если представился случай, отработать надо на все сто.

Тем более доказать, что советская мода самая передовая в мире. Что ей «какой-то там Диор»?

– Мой кабальеро, понравилось ли тебе? – спрашивает Лючия.

– Красиво! – отвечаю я. – Только за что ты так мини-юбки? Лет через пятьдесят так вообще все женщины поголовно будут в штанах – издали от мужика не отличишь, тьфу! Не «в бою и походе», а в городе, в мирное время. Даже в выходной.

Нева бурлит – четвертый день ветер с залива. Медный Всадник виден – к себе в «Асторию» возвращаясь, велел я здесь остановиться – и ноги хотелось размять, и поговорить. Все ж водитель и охрана в нашу Тайну не посвящены. А что прохладно и дует, так даже лучше – набережная пуста, потенциально опасных личностей нет. А что где-то рядом окажется снайпер, да еще с ночной оптикой – это из области фантастики.

– Во-первых, это безнравственно, – отвечает Лючия, – я хоть и русская коммунистка, но остаюсь и итальянской католичкой. Во-вторых, неудобно: узкая, все равно связывает ноги, ну а широкую и короткую носить невозможно, задирается легко.

И моя красавица озабоченно одергивает у ног платье и полы накидки, подхваченные ветром, – но все равно чулки мелькнули выше колен, ну чем не мини? На мой сторонний мужской взгляд, солнце-клеш на ветру даже эротичнее, непредсказуемостью, в сравнении с постоянством, как на пляже. Причем слышал это и от нескольких наших «воронежцев», в том числе от Вальки Скунса. Любопытно, а девушки это понимают?

– А в-третьих, – Лючия взглянула на меня лукаво, – знаешь, мой кабальеро, я бы все-таки надела «мини», в одном случае… Исключительно наедине с тем, кто мне симпатичен – чтобы показать, что я не против… Но никак не на публику, если только я не (итальянское слово, обозначающее очень неуважаемую женщину). И уж конечно, никогда не выставлю это на сцену! Но я могу сшить такой халатик, в котором буду встречать тебя дома. Ты этого хочешь?

– С перламутровыми пуговицами? – спрашиваю я в ответ.

– Как тебе угодно, мой кабальеро… Что?! Это категорический запрет или сравнение меня с той, из вашего фильма?

Вот только семейного скандала мне не хватает! Если вы думаете, что мы никогда не ссоримся, то ошибаетесь. Но быстро находим общий язык – ведь мы не имеем желания обидеть друг друга! А как легче всего успокоить любимую женщину – обнять и поцеловать! Ну что за мода на эти шляпки, широкие поля здорово мешают.

– Что же до брюк, во-первых, они идут далеко не всем, – продолжает Лючия, – вот представь, если талия низкая, короткие ноги? Или ноги колесом? Или форма не идеал, – тут Лючия рукой описала полукруг ниже пояса, – знаешь, я бы при этом выбрала все же красоту! Мой кабальеро, если в вашем времени женщины взяли себе не свойственную им роль, не захотели быть красивыми ради удобства – значит, было что-то не так. И мы надеемся это исправить.

Она смотрит куда-то вдаль, схватившись за шляпку, – накидку и платье отпустила, ветром треплет, облепляет, парусит за спиной. Образ как у Бегущей По Волнам – совсем не похож на женщину-комиссара в кожанке и красной косынке, какие, наверное, были здесь в семнадцатом, в такую же октябрьскую ночь, во главе отряда революционных рабочих. Однако же одно дело делаем, революцию продолжаем, которую Ильич начал тогда. Чтобы не было никогда эксплуатации, когда какой-нибудь Ходорковский или Ахметов присваивают себе труд многих, «а не будете работать, пошли все вон, найму узбеков», ну а после эти деньги куда хочу туда и дену, яхту куплю, или футбольный клуб, или в казино проиграю. Может быть, у социализма, особенно на закате его, было много плохого, но капитализм это еще хуже!