Красный сокол - [20]

Громов вопросительно поднял левую бровь: откуда, мол, и что это за птица, осмелившаяся подавать ему два пальца на равных?

— Он что, из нашей когорты? — оживились темные глаза Грома.

— Из последователей, Михаил Михайлович, из последователей, — благодушно расплылся в улыбке знаменитый разработчик фигур высшего пилотажа.

— А-а, значит под твоим мостом побывал. Смотри, разобьют они твой мост. Будет тебе морока с нашими опекунами из эНКэВэДэ. Не посылай своих протеже под мост. Лучше ориентируй на стрельбу без промаха.

— Да я их не посылаю. Они сами лезут под него, дураки. Хотят преодолеть свой страх. Превзойти самих себя. Разве их сразу поймешь? — мельком взглянул на своего подопечного неисправимый хулиган пятого океана. Явно изучал реакцию потенциального преемника: место летчика-испытателя при заводе манило многих. Но многим ли было под силу?

Предстоял воздушный парад над Красной площадью по случаю Международного дня трудящихся, и Валерий Павлович подбирал эскорт мощному 4-моторному самолету. Печальная история с демонстрацией самого большого в мире восьмимоторного аэроплана «Максим Горький» заставила руководство ВВС страны более тщательно подходить к подбору пилотов представительской техники. Поэтому сопровождать тяжелый бомбардировщик на этот раз отобрали дюжину опытных летчиков-истребителей. Ивана поставили слева от крыла бомбера. Еще левее — Анатолий Серов.

Михаил Якушин и Павел Рычагов должны были лететь справа. Замыкал правильный треугольник Иван Лакеев.

Несмотря на хмурое небо, Красная площадь, как всегда а праздник, кишела народом. Ожидалась не только демонстрация трудящихся, но и военной мощи.

Играл сводный духовой оркестр наркомата обороны и Московского гарнизона. По радио, через усилители попеременно звучали лозунги, веселые мелодии, марши.

После прохода мимо трибуны курсантов и подразделений различных родов войск чинно прогарцевала конница, за ней прочихала выхлопами и прогрохотала гусеницами бронетехника. На мгновение в воздухе повисла непривычная тишина, через минуту взорвавшаяся громкой задорной песней:

«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и…»

Затем звук песни убавили до минимума, и со стороны собора Василия Блаженного послышался постепенно нарастающий гул стальных птиц. Когда крылатые машины поравнялись с разноцветными куполами церкви, диктор воодушевленно объявил: «Над площадью пролетает когорта Сталинских соколов во главе с прославленным летчиком, Героем Советского Союза Михаилом Громовым!» — и вслед за этими восторженными словами, перекрывая размеренный гул самолетов, грянул заливчатый припев:

Все выше, и выше, и выше

Стремим мы полет наших птиц!

И в каждом пропеллере дышит

Спокойствие наших границ.

По завершении демонстрации, во второй половине дня для почетных гостей и главных организаторов парада в Георгиевском зале Кремля был устроен пышный прием. Пригласили и «сталинских соколов» из громовской команды.

После торжественного заседания, коротких приветствий и концерта всем предложили пройти в банкетный зал. Летчики держались отдельной стайкой среди скопища видных политиков, крупных военачальников и других светил кремлевской тусовки.

Само собой разумеется, говорили о самом заветном: о самолетах, о женщинах.

Из прихожей комнаты, где переодевались артисты, доносились мягкие жизнерадостные слова Эскамильо из оперы «Кармен»:

«Тореадор, смелее! Тореадор, тореадор…»

— А что, если попытать счастья побывать на испанской корриде? Вот здорово было бы! Что скажете? — азартно заблестели глаза Ивана, самого младшего из кучки командиров, стоявших на выходе из банкетного зала.

— Недурственно. Полцарства за корриду вместе с цыганкой Кармен из Мадрида! — поддержал бредовую идею опьяневший Серов. — Но где его взять?

— Кого? Полцарства? Или ее — цыганку… из Кремля? — рассмеялся майор Пумпур, любивший покуражиться над пьяными.

— А-а, счастье в наших руках! — развернул никчемную болтовню приятелей в свою сторону мечтатель испанской корриды.

— О! Тут пахнет жареным. Конкретнее, Ваня, конкретнее. Массы требуют четких указаний. Не тяни кошку за хвост, — вмешался в разговор Рычагов.

— А что конкретнее? Врага можно пощупать только над Мадридом! Не хотите? — загнул Федоров, как о решенном.

— Не получится.

— Почему? Если сообща попроситься, могут отпустить.

При этом все посмотрели на Петра Пумпура, как самого старшего по возрасту и званию, каким-то боком соприкасавшегося с маршалом Тухачевским, сторонником создания крупных моторизованных объединений. Но тот усомнился в успехе:

— Михаил Николаевич поддержит нашу идею, но он не решит вопрос. Выше хватайте, соколики.

И тогда все, как по команде, уставились на автора задумки.

— В самом деле… Может, рванешь к «луганскому слесарю»? — усмехнулся Иван Лакеев. — Ему наши болячки — что порча для казачки: раз — и рукой снимет.

— Чур, выслеживать зубра вместе. А уж там пойду «на Вы» один, как наши предки хаживали, — без жеманства согласился Иван, поправляя и без того ладно заправленную гимнастерку.

Составили общий рапорт и подписали его по традиции, начиная с младшего по званию и заканчивая подписью старшего. Засаду устроили на лестнице внизу, чтобы издали заметить и подготовиться к броску на грудь маршала без сумятицы, по-ястребиному. Как и подобает крутым летунам Подмосковья.