Красный сигнал - [46]

Мы уселись на траве и стали разбираться, куда же нас занесло. Юрка с Толиком рассматривали карту, споря и тыча пальцем в бумагу. А я сидел и думал, что вот как легко привыкнуть к смерти. Не знаю, к чему я еще тут привыкну.

Глава девятнадцатая

Быстро вертятся винты!

Опускаясь с высоты,

Серебристый вертолет

Громко песенку поет.

Надежда Соболева-Сидельцева

Я всегда думал, что свалка — это горы гниющего мусора, вонища и противные вороны, которые летают стаями среди этих гор. Но в Зоне все не так. Мне казалось, что свалку, которая была указана на карте, надо обойти, но зомби совсем не беспокоились, и мы пошли по проселку к цели. И совершенно правильно сделали. Это была не мусорная свалка. Это было настоящее кладбище техники. Все знают, что после катастрофы на АЭС технику — ну, автомобили, трактора, даже вертолеты, все, что использовалось при ликвидации аварии, — вывезти уже было нельзя, она стала радиоактивной. Ее всю здесь собрали на нескольких площадках и оставили. Потом сюда свозили машины и механизмы из других мест. Все равно земля занята, можно использовать. Вот на такую свалку мы и пришли.

Это было похоже на сказку. Аккуратными рядами стояли машины, грузовые и с будками вместо кузовов, несколько пожарных машин, красных, сверкающих, прямо как будто только что с конвейера. А дальше стояли штук пять громадных вертолетов. Они были зеленые, с поникшими лопастями роторов.

— Все, привал! Отдохнем, — сказал я, хотя никто не устал.

Но пацаны тоже хотели остановиться, ведь где еще столько интересного увидишь. На пожарную машину забраться и внутри вертолета посидеть! Это же вообще целое приключение.

Мы, не сговариваясь, побежали к ближайшему вертолету, оказалось, что у него почти ничего не осталось внутри, все выломано. Но в кабине было просто шикарно! Там сохранились два кресла, уже ободранных. Штурвалы и всякие приборы на приборной доске тоже были на месте. Я сразу сел слева, а Юрка справа.

— А я? — обиделся Толик.

— Ты будешь радист-стрелок, вон твое место! — Юрка показал Бэрику на выбитый иллюминатор.

Этот иллюминатор располагался впереди между кресел, почти в самом полу. Бэрик схватил какую-то алюминиевую трубку, которая валялась рядом, и залег возле иллюминатора, как у амбразуры пулемета. Я бы, конечно, на его месте сбегал туда, где мы бросили рюкзаки и оружие, и взял бы настоящий автомат, но ему виднее.

— На старт! Внимание! — Юрка стал отдавать команды, сжимая ручку штурвала.

— Зажигание, от винта! — закричал я.

— Штурман-стрелок к бою готов, — отрапортовал Толик.

— Пи-и-и-и, — запела правая турбина. Это я.

— Пи-и-и-и, — запела левая, это Юрка.

— Бу-бу-бу-бу, — загрохотал ротор. Это мы все вместе.

— По врагам, батарея, огонь! — скомандовал Толик сам себе. — Тра-та-та-та!

Пулеметная очередь вдребезги разнесла вражеские укрепления.

— Молодец, стрелок, — я похвалил его. — Летим бомбить авианосец!

— Рр-р-р-ры-ы! — взревел ротор на форсаже турбин.

Вертолет заложил правый вираж и уже летел над водами Тихого океана.

— Приготовиться к сбросу глубинных бомб! — Я защелкал тумблерами на приборной панели.

— Есть, командир, — отрапортовал Толик.

— Огонь! — скомандовал Юрка, и мина полетела прямо на тяжелый авианосец, рассекающий барашки волн далеко внизу.

— Ба-а-ах! — озвучил Толик бомбу.

— Пусть теперь кормят акул, империалисты чертовы, — пренебрежительно сообщил Юрка и запел:

Тяжелым басом гремит фугас

У Дарьи фонтан угля…

Он явно не знал слов, но пел очень душевно.

— Возвращаемся на базу, шеф! — сообщил мне второй пилот.

Усталая винтокрылая машина летела на базу, выполнив опасную миссию по спасению мира.

— Будем садиться в Шереметьево, там полоса знакомая, — очень важно произнес Юрка.

Мы уже собирались выключить двигатели, все-таки гудеть так долго и громко устаешь, но тут…

— Борт тысяча триста сорок шесть, выходите на позицию, — из разбитого динамика под потолком кабины раздался усталый голос, прямо как в кино про войну. — Высота захода пятьдесят, бросайте и немедленно уходите, повторяю, немедленно, там рентген немерено.

Вокруг вертолета, все так же мирно стоящего посреди свалки, сгустилось пространство, и мы поняли, что летим, по крайней мере увидели, что летим. Впереди прямо по курсу у нас был разрушенный реактор, из которого поднимался легкий дымок.

— Хорошо заходите. Осторожно, за трос крана не зацепитесь! Прямо, прямо. — Голос из динамика не прерывался. А вертолет летел, выполняя все его команды. Мы зависли над реактором.

— Немедленно сброс! — заорал динамик. — Молодцы, точно черту в пасть. Уходите!

Вертолет заложил настоящий и не придуманный нами вираж. Мы уже уходили от реактора, но тут другой вертолет, который летел нам на смену, подошел вплотную к реактору и, зацепившись винтом за тот самый трос, о котором нас предупреждали, рухнул на землю. Крик отчаяния раздался из динамика.

Мы сидели в старом, полуразобранном, полуразломанном вертолете и молчали.

— Что это было? — спросил я скорее сам себя.

— Зона — она все помнит, — ответил Толик. — Я видел фильм, вот так на вертолетах пожар в реакторе тушили. Пилоты прямо под излучение летели, смертельное. И погибали.