Красный - [18]

Шрифт
Интервал

. Впрочем, текст от перевода к переводу раскрашивают не только в красные тона. Прилагательные, которые на древнееврейском или древнегреческом означают "чистый", "незапятнанный", "новый", "блистающий", на латинский переведены словом candidus (белоснежный); другие слова, означающие "темный", "пугающий", "мрачный", "злой", "пагубный", переводятся как ater или niger (черный). Вот почему, начиная с V века и вплоть до окончания раннего Средневековья, Отцы Церкви и продолжатели их дела, комментируя Библию в латинском переводе, все более и более обраставшую хроматическими терминами, в свою очередь начинают все охотнее рассуждать о цвете. Так они постепенно выстраивают грандиозную и сложную символику, которая целое тысячелетие будет оказывать влияние на многие области религиозной жизни (литургия, облачение), на обычаи, принятые в обществе (костюмы, гербы, знаки различия, церемонии), а также на литературное и художественное творчество[79].

Что касается красного, то христианская символика, унаследованная от Отцов Церкви, группируется вокруг четырех центров притяжения, поскольку каждый из двух основных референтов красного — огонь и кровь — рассматривается двояко: в своем позитивном и негативном аспектах[80].

В негативном аспекте огненно-красный цвет ассоциируется с адским пламенем и с красным драконом из Откровения (12: 3–4)[81]. Этот красный цвет лжет и обманывает, губит и разрушает, и свет, исходящий от него, пугает сильнее, чем тьма: он подобен огню преисподней, который сжигает, но не освещает. Этот красный цвет по своей природе — цвет Диавола и демонов: на миниатюрах и фресках романской эпохи демоны часто изображаются с красной головой. Несколько позже это будет цвет изменников и предателей, у которых, подобно Каину, Иуде или коварному лису Ренару, будет рыжая шевелюра либо рыжая шерсть, пылающая и опасная, как огонь. Мы к этому еще вернемся.

В позитивном аспекте тот же оттенок красного олицетворяет вмешательство Бога. В Ветхом Завете Яхве часто являет себя через посредство огня, как, например, в важнейшем эпизоде с Неопалимой Купиной (Исх. 3: 2) или в описании бегства евреев из Египта, когда по ночам идет перед ними по пустыне в столпе огненном (Исх. 13: 21). В Новом Завете тот же огненно-красный цвет исходит от Бога, он представляет собой Дух Святой "животворящий", как сказано в "Символе веры". Он — одновременно свет и дыхание жизни, он полон мощи и согревает своим теплом. В день Пятидесятницы он снизошел на апостолов в виде "разделяющихся языков, как бы огненных" (Деян. 2: 1–4). Такой красный цвет сияет, оживляет, возрождает, сплачивает, очищает. Это пламя божественной Любви (в средневековой латыни Caritas). Понятие божественной Любви играет очень важную роль. Оно включает в себя и любовь, с которой пришел к людям Христос ("Огонь пришел Я низвесть на землю и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!"[82]), и любовь, которую каждый истинный христианин питает к ближнему своему.

Однако у Отцов Церкви красный цвет ассоциируется не только с огнем, но и с кровью. В негативном аспекте кроваво-красный цвет появляется всякий раз, когда речь идет о насилии и скверне. Это красный цвет, унаследованный от Библии, цвет грехов и кровавых злодеяний, цвет восстания против Бога. В самом деле, кровь — символ жизни, а жизнь принадлежит Богу: поэтому пролить кровь другого человека значит покуситься на то, что принадлежит Богу. Прощение возможно, однако для этого необходимо покаяние, искупление вины и покорность. Об этом громко и внятно говорит пророк Исаия, когда обращается к воинственному Иерусалиму, поклоняющемуся идолам: "Ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь, перестаньте делать зло. <…> Если будут грехи ваши, как багряница, то сделаются белыми, как снег" (Ис. 15–18). Однако отношение к кроваво-красному цвету как к чему-то вызывающему отвращение встречается не только в Библии. Это еще и наследие Античности, в частности когда речь заходит о менструации, которую древние социумы рассматривают не как проявление таинственной способности давать жизнь, а как один из самых очевидных символов гнусности человеческого рода. С месячными связано множество суеверий. Обратимся еще раз к Плинию: у христианских авторов Средневековья его "Естественная история" — одна из наиболее читаемых, переписываемых, цитируемых и комментируемых книг:

Трудно найти что-либо столь же вредоносное, как менструальная кровь. Самое сладкое вино превращается в уксус, когда к нему подходит женщина, у которой месячные. Если она коснется всходов, урожая не будет; если она будет прививать черенок, он не примется; если сядет под деревом и обопрется спиной о ствол, с дерева опадут все плоды. От ее взгляда тускнеют отполированные зеркала, темнеет блеск стали и сияние слоновой кости. При ее приближении пчелы умирают в улье, на бронзу и железо нападает ржавчина, от нее исходит зловоние. Собаки, лизнувшие эту нечистую кровь, становятся бешеными, с их укусом в тело попадает яд, от которого нет исцеления. <…> Это кровотечение настолько зловредно, что возобновляется каждые тридцать дней, а каждые три месяца бывает особенно обильным


Еще от автора Мишель Пастуро
Синий

Почему общества эпохи Античности и раннего Средневековья относились к синему цвету с полным равнодушием? Почему начиная с XII века он постепенно набирает популярность во всех областях жизни, а синие тона в одежде и в бытовой культуре становятся желанными и престижными, значительно превосходя зеленые и красные? Исследование французского историка посвящено осмыслению истории отношений европейцев с синим цветом, таящей в себе немало загадок и неожиданностей. Из этой книги читатель узнает, какие социальные, моральные, художественные и религиозные ценности были связаны с ним в разное время, а также каковы его перспективы в будущем.


Дьявольская материя

Уже название этой книги звучит интригующе: неужели у полосок может быть своя история? Мишель Пастуро не только утвердительно отвечает на этот вопрос, но и доказывает, что история эта полна самыми невероятными событиями. Ученый прослеживает историю полосок и полосатых тканей вплоть до конца XX века и показывает, как каждая эпоха порождала новые практики и культурные коды, как постоянно усложнялись системы значений, связанных с полосками, как в материальном, так и в символическом плане. Так, во времена Средневековья одежда в полосу воспринималась как нечто низкопробное, возмутительное, а то и просто дьявольское.


Зеленый

Исследование является продолжением масштабного проекта французского историка Мишеля Пастуро, посвященного написанию истории цвета в западноевропейских обществах, от Древнего Рима до XVIII века. Начав с престижного синего и продолжив противоречивым черным, автор обратился к дешифровке зеленого. Вплоть до XIX столетия этот цвет был одним из самых сложных в производстве и закреплении: химически непрочный, он в течение долгих веков ассоциировался со всем изменчивым, недолговечным, мимолетным: детством, любовью, надеждой, удачей, игрой, случаем, деньгами.


Черный

Данная монография является продолжением масштабного проекта французского историка Мишеля Пастуро – истории цвета в западноевропейских обществах, от Древнего Рима до XVIII века, начатого им с исследования отношений европейцев с синим цветом. На этот раз в центре внимания Пастуро один из самых загадочных и противоречивых цветов с весьма непростой судьбой – черный. Автор предпринимает настоящее детективное расследование приключений, а нередко и злоключений черного цвета в западноевропейской культуре. Цвет первозданной тьмы, Черной смерти и Черного рыцаря, в Средние века он перекочевал на одеяния монахов, вскоре стал доминировать в протестантском гардеробе, превратился в излюбленный цвет юристов и коммерсантов, в эпоху романтизма оказался неотъемлемым признаком меланхолических покровов, а позднее маркером элегантности и шика и одновременно непременным атрибутом повседневной жизни горожанина.


Желтый. История цвета

Французский историк Мишель Пастуро продолжает свой масштабный проект, посвященный истории цвета в западноевропейских обществах от Древнего Рима до наших дней. В издательстве «НЛО» уже выходили книги «Синий», «Черный», «Красный» и «Зеленый», а также «Дьявольская материя. История полосок и полосатых тканей». Новая книга посвящена желтому цвету, который мало присутствует в повседневной жизни современной Европы и скудно представлен в официальной символике. Однако так было не всегда. Люди прошлого видели в нем священный цвет – цвет света, тепла, богатства и процветания.


Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого стола

Книга известного современного французского историка рассказывает о повседневной жизни в Англии и Франции во второй половине XII – первой трети XIII века – «сердцевине западного Средневековья». Именно тогда правили Генрих Плантагенет и Ричард Львиное Сердце, Людовик VII и Филипп Август, именно тогда совершались великие подвиги и слагались романы о легендарном короле бриттов Артуре и приключениях рыцарей Круглого стола. Доблестные Ланселот и Персеваль, королева Геньевра и бесстрашный Говен, а также другие герои произведений «Артурианы» стали образцами для рыцарей и их дам в XII—XIII веках.


Рекомендуем почитать
Афганистан. Подлинная история страны-легенды

Современный Афганистан – это страна-антилидер по вопросам безопасности, образования и экономического развития. Его печальное настоящее резко контрастирует с блистательным прошлым, когда Афганистан являлся одним из ключевых отрезков Великого шелкового пути и «солнечным сплетением Евразии». Но почему эта древняя страна до сих пор не исчезает из новостных сводок? Что на протяжении веков притягивало к ней завоевателей? По какой причине Афганистан называют «кладбищем империй» и правда ли, что никто никогда не смог его покорить? Каковы перспективы развития Афганистана и почему он так важен для современного мира? Да и вообще – что такое Афганистан? Ответы на эти и многие другие вопросы – в настоящей книге. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.


Неизвестный Леонардо

В своей книге прямой потомок Франческо Мельци, самого близкого друга и ученика Леонардо да Винчи — Джан Вико Мельци д’Эрил реконструирует биографию Леонардо, прослеживает жизнь картин и рукописей, которые предок автора Франческо Мельци получил по наследству. Гений живописи и науки показан в повседневной жизни и в периоды вдохновения и создания его великих творений. Книга проливает свет на многие тайны, знакомит с малоизвестными подробностями — и читается как детектив, основанный на реальных событиях. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.


Тысячеликая мать. Этюды о матрилинейности и женских образах в мифологии

В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.


Силуэты театрального прошлого. И. А. Всеволожской и его время

Книга посвящена особому периоду в жизни русского театра (1880–1890-е), названному золотым веком императорских театров. Именно в это время их директором был назначен И. А. Всеволожской, ставший инициатором грандиозных преобразований. В издании впервые публикуются воспоминания В. П. Погожева, помощника Всеволожского в должности управляющего театральной конторой в Петербурге. Погожев описывает театральную жизнь с разных сторон, но особое внимание в воспоминаниях уделено многим значимым персонажам конца XIX века. Начав с министра двора графа Воронцова-Дашкова и перебрав все персонажи, расположившиеся на иерархической лестнице русского императорского театра, Погожев рисует картину сложных взаимоотношений власти и искусства, остро напоминающую о сегодняшнем дне.


Чехия. Инструкция по эксплуатации

Это книга о чешской истории (особенно недавней), о чешских мифах и легендах, о темных страницах прошлого страны, о чешских комплексах и событиях, о которых сегодня говорят там довольно неохотно. А кроме того, это книга замечательного человека, обладающего огромным знанием, написана с с типично чешским чувством юмора. Одновременно можно ездить по Чехии, держа ее на коленях, потому что книга соответствует почти всем требования типичного гида. Многие факты для нашего читателя (русскоязычного), думаю малоизвестны и весьма интересны.


Веселая Эрата. Секс и любовь в мире русского Средневековья

Книга Евгения Мороза посвящена исследованию секса и эротики в повседневной жизни людей Древней Руси. Автор рассматривает обширный и разнообразный материал: епитимийники, берестяные грамоты, граффити, фольклорные и литературные тексты, записки иностранцев о России. Предложена новая интерпретация ряда фольклорных и литературных произведений.


Записки куклы. Модное воспитание в литературе для девиц конца XVIII – начала XX века

Монография посвящена исследованию литературной репрезентации модной куклы в российских изданиях конца XVIII – начала XX века, ориентированных на женское воспитание. Среди значимых тем – шитье и рукоделие, культура одежды и контроль за телом, модное воспитание и будущее материнство. Наиболее полно регистр гендерных тем представлен в многочисленных текстах, изданных в формате «записок», «дневников» и «переписок» кукол. К ним примыкает разнообразная беллетристическая литература, посвященная игре с куклой.


Мода и искусство

Сборник включает в себя эссе, посвященные взаимоотношениям моды и искусства. В XX веке, когда связи между модой и искусством становились все более тесными, стало очевидно, что считать ее не очень серьезной сферой культуры, не способной соперничать с высокими стандартами искусства, было бы слишком легкомысленно. Начиная с первых десятилетий прошлого столетия, именно мода играла центральную роль в популяризации искусства, причем это отнюдь не подразумевало оскорбительного для искусства снижения эстетической ценности в ответ на запрос массового потребителя; речь шла и идет о поиске новых возможностей для искусства, о расширении его аудитории, с чем, в частности, связан бум музейных проектов в области моды.


Поэтика моды

Мода – не только история костюма, сезонные тенденции или эволюция стилей. Это еще и феномен, который нуждается в особом описательном языке. Данный язык складывается из «словаря» глянцевых журналов и пресс-релизов, из профессионального словаря «производителей» моды, а также из образов, встречающихся в древних мифах и старинных сказках. Эти образы почти всегда окружены тайной. Что такое диктатура гламура, что общего между книгой рецептов, глянцевым журналом и жертвоприношением, между подиумным показом и священным ритуалом, почему пряхи, портные и башмачники в сказках похожи на колдунов и магов? Попытка ответить на эти вопросы – в книге «Поэтика моды» журналиста, культуролога, кандидата философских наук Инны Осиновской.


Мужчина и женщина: Тело, мода, культура. СССР — оттепель

Исследование доктора исторических наук Наталии Лебиной посвящено гендерному фону хрущевских реформ, то есть взаимоотношениям мужчин и женщин в период частичного разрушения тоталитарных моделей брачно-семейных отношений, отцовства и материнства, сексуального поведения. В центре внимания – пересечения интимной и публичной сферы: как директивы власти сочетались с кинематографом и литературой в своем воздействии на частную жизнь, почему и когда повседневность с готовностью откликалась на законодательные инициативы, как язык реагировал на социальные изменения, наконец, что такое феномен свободы, одобренной сверху и возникшей на фоне этакратической модели устройства жизни.