Красный отпечаток большого пальца - [43]

— Клянусь Юпитером, трихинопольская! — воскликнул я. — Ваша любимая марка, доктор.

— Да, вот еще одна аномалия, которую мы упустили бы, не находись мы в состоянии боевой готовности.

— Какая аномалия? — опешил я. — Считайте меня болваном, но я не вижу ничего необычного, что производитель сигар посылает одну из них в качестве рекламного образца, а если клерк плохо владеет машинописью и испортил этикетку, то это не ухудшает качество сигары.

— Вы помните надпись на ярлыке? — нахмурился Торндайк. — Прочтите ее снова и взгляните на рекламные листки. Что там написано? «Господа Бартлетт и сыновья производят сигары только из отборных листьев, выращенных на собственных плантациях на острове Куба».

— Ну и что?

— А то, что они не изготовили бы трихинопольскую сигару с обрезанным кончиком из листьев, произрастающих в Вест-Индии. Перед вами, мой друг, странная аномалия: ост-индская сигара, посланная вест-индскими плантаторами.

— Что же из этого следует?

— То, что эта сигара — кстати, славного сорта — заслуживает пристального исследования. — Он достал из кармана мощную лупу с двумя линзами и осмотрел поверхность сигары и оба кончика. — Взгляните сюда, на маленький кончик, — попросил он, передавая мне сигару и лупу. — Ваше мнение на сей счет?

Я направил лупу на срез туго скрученного листа:

— По-моему, лист слегка развернут в центре, как если бы его приподняли тонкой проволочкой.

— Замечательно! — обрадовался Торндайк. — Я полностью разделяю ваше мнение. Давайте продолжим изучение сигары. — Он положил ее на стол и с помощью острого перочинного ножа с тонким лезвием разделил вдоль на две половинки. — Ecce signum![4] — произнес он, когда обе части сигары разошлись в стороны.

Несколько секунд мы молчали, уставившись на разрезанную сигару. Примерно в полудюйме от ее кончика виднелась дорожка какого-то вещества белого цвета наподобие мела, нанесенного прямо на лист.

— Что это такое? — нарушил я тишину.

— Подарок от нашего изобретателя, я полагаю, — промолвил Торндайк, взял половинку сигары и стал разглядывать белую дорожку через лупу. — Глубокий ум, Джервис, к тому же оригинальный. Вот бы приложить такие таланты к чему-нибудь другому! По-моему, от этого выиграло бы все человечество. Но, увы, пока внимание нашего гения зациклено на мне одном, что меня крайне не устраивает, и я собираюсь выразить решительный протест.

— Ваш долг, — заявил я, — немедленно арестовать этого хладнокровного мерзавца. Он представляет собой угрозу для общества. Вы ведь знаете, кто послал отравленную сигару?

— У меня есть близкая к истине догадка, но это еще не знание. Хотя в этот раз нашему субъекту изменило чувство опасности либо он торопился — в общем, он оставил пару следов, по которым можно установить его личность.

— Неужели? И каких же?

— Тут требуются разъяснения, — интригующе произнес мой коллега, удобнее уселся в кресле и начал набивать трубку с видом человека, который намерен детально разобрать предмет. — Давайте проанализируем, какую информацию этот изобретатель предоставил нам о себе. Во-первых, что не подлежит сомнению, он сильно заинтересован в моей кончине, причем немедленной. Почему же он так настойчиво желает мне смерти? Вряд ли из-за собственности: я далеко не богат, и условия моего завещания известны лишь мне одному. Личная вражда? Месть? По моему глубокому убеждению, у меня нет личных врагов. Остается моя профессиональная деятельность как следователя-криминалиста. С ней-то и связано стремление данного субъекта уничтожить меня. В настоящий момент я провожу эксгумацию, которая может закончиться обвинением в убийстве. Но если бы я и умер сегодня, расследование продолжил бы, и весьма эффективно, профессор Спайсер или какой-либо другой токсиколог. Моя смерть не повлияла бы на участь обвиняемого. Так же обстоит еще с двумя делами, которыми занимаюсь я, но их способны довести до конца мои коллеги-сыщики. Вывод: наш виртуоз не имеет отношения ни к одному из упомянутых мною дел; он полагает, что я обладаю эксклюзивной информацией, которая касается его самого, и что я — единственный в мире, кто подозревает его в преступлении и способен разоблачить. Допустим, существует некий субъект, виновность которого мог бы засвидетельствовать только я один. Теперь этот тип, не зная, что я передал нужные сведения третьей стороне, рассудил, будто, устраняя меня, обеспечивает себе полную безопасность.

Таков исходный посыл, поехали дальше. Отправитель сигары, некто мистер Х., — человек, о котором я собрал эксклюзивные сведения. Но ведь я не обнародовал их, иначе другие лица также заподозрили бы Х. в преступлении. Почему же он решил, что я планирую его уличить, если я нигде ни единым словом не обмолвился о своих изысканиях? Выходит, и он обладает той же самой эксклюзивной информацией, что и я, то есть моя версия верна, ибо, если бы я ошибался, мистер Х. не знал бы о ней.

— Что вы думаете по поводу сорта сигары?

— Примечательный факт. Почему он послал трихинопольскую вместо гаванской, которую Бартлетты действительно выпускают? Выглядит так, словно он осведомлен о моем пристрастии и, учитывая мои личные вкусы, позаботился о том, чтобы я не выбросил сигару и не передал ее кому-то другому. Значит, мой дорогой Джервис, наш с вами лучший друг имеет понятие о моих привычках.