Красный отпечаток большого пальца - [14]

Глава 5 Пальцеграф

— Значит, рыбачили в спокойной приятной воде? Никаких опасных течений? — пошутил Торндайк, когда за обедом я подробно изложил, как продуктивно провел время в доверительных беседах с дамами.

— Улов выпотрошен, вымыт и готов к употреблению, — развил я шутку и выложил на стол два блокнота, куда скрупулезно занес те факты, которые извлек из разговора с мисс Гибсон и ее тетей.

— Вы сделали записи сразу после возвращения? — уточнил мой коллега. — Я имею в виду, на свежую голову?

— Да, я присел на скамейку в Кенсингтонском парке минут через пять после расставания с мисс Гибсон.

— Ну ладно, — кивнул он. — Давайте оценим качество рыбы. — Он быстро пролистал блокноты, пару раз вернувшись назад, а потом с минуту сидел, погрузившись в свои мысли. Положив мои записки на стол, он удовлетворенно резюмировал: — Информация, таким образом, сводится к следующему: Рубен — трудолюбивый служащий, на досуге интересуется древним и средневековым искусством, возможно, не в меру болтлив и склонен к преувеличениям или же, напротив, жертва клеветы и зависти. Уолтер Хорнби — подлец и, вероятно, лгун, но обладает непомерными амбициями и порхает мотыльком вокруг финансовой свечи, горящей на Трогмортон-стрит; опытный фотограф, компетентный в фототипии. Вы сегодня отлично поработали, Джервис. Вы хоть понимаете значение собранных фактов?

— Почему же нет? — немного обиделся я. — У меня сложилось определенное мнение.

— Тогда держите его при себе, дорогой друг, чтобы я не пытался поделиться с вами своей интерпретацией.

— Меня бы крайне удивил такой ваш поступок, сэр, — усмехнулся я. — Вы всегда внушали мне, что ваши теории и гипотезы являются собственностью клиента и не должны использоваться для развлечения окружающих, даже друзей и близких.

Торндайк немного опешил от моей тирады, потом расхохотался, похлопал меня по плечу и добродушно провозгласил:

— Благодарю за понимание, а то я чувствовал неловкость от того, что так скрытен с вами, хотя вы разбираетесь в этом деле, пожалуй, не хуже меня. Давайте откупорим бутылку поммара и выпьем за здоровье моего преданного и деликатного помощника. Слава богам, вот и Полтон, окутанный благоуханным ароматом.

— Жареное мясо, доктор, — коротко пояснил тот.

— Говядина, — принюхался Торндайк, — услада для могучего Шамаша[3] и голодного врача-юриста. Объясните, дружище Полтон, как получается, что ваши ромштексы вкуснее всего, что я когда-либо пробовал? Вы разводите особую разновидность быков?

Полтон расплылся в улыбке:

— Секрет в специальной обработке, сэр. Перед приготовлением я отбиваю мясо в ступке так, чтобы не разрывать волокна, а затем раскаляю печь градусов до шестисот и кладу целиковые куски на противень.

— Молодец, Полтон, бесподобно! Откройте бутылку поммара и зарядите кассеты двумя фотомеханическими пластинами десять на восемь дюймов. Нынче вечером мы ждем в гости двух уважаемых леди, которые принесут некий важный «прибор».

— Приготовить гостиную наверху?

— Нет, не нужно.

— Тогда я немного приберусь в лаборатории. — И Полтон поспешил на свое рабочее место, где чувствовал себя достойнее и увереннее, чем в роли повара и официанта.

— Так, говорите, мисс Гибсон интересуется ходом расследования? — спросил меня Торндайк, немного утолив голод.

— Да, ее это весьма беспокоит, — ответил я и передал своему коллеге весь наш разговор с девушкой, стараясь не упустить малейшие детали.

— Вы поступили разумно и дипломатично, отказавшись посвящать леди в наши эксперименты в Скотланд-Ярде, — похвалил меня Торндайк. — Мы пока что держим свою тактику в секрете и от Скотланд-Ярда, и от целого мира. Зато мы знаем козырную карту мистера Синглтона и его подчиненных и, исходя из этого, выстроим игру так, чтобы нанести противнику неожиданный удар.

— А разве полиция — наш противник? — удивился я, еще утром заметив, что мой ученый друг не спешит объединять свои усилия с чиновниками из Скотланд-Ярда. — Полицейские детективы ведь тоже стараются найти настоящего преступника, а не огульно обвинить в краже какое-то конкретное лицо, например Рубена Хорнби.

— Теоретически я с вами согласен, — ответил Торндайк, — но на практике все иначе. Производя арест, полиция публично декларирует обвинение. С этого момента все трудности обрушиваются на голову задержанного, и доказать свою непричастность к преступлению становится проблемой исключительно обвиняемого, а не властей, которые отныне умывают руки. Такая система пагубна в принципе, но особенную вредоносность она приобрела теперь, когда эффективность офицера полиции поставили в зависимость от количества обвинительных приговоров, которых он добился. Одним словом, официального сыщика превращает в палача сама юридическая машина, пусть даже она и согласуется с законом. Юристы заинтересованы не в поиске истины, а в том, чтобы всеми правдами и неправдами выиграть процесс и покарать. Истина и даже личная убежденность в невиновности подсудимого — для представителей закона дело второстепенное. Вот почему так много споров и противоречий между юристами и учеными, выступающими в роли свидетелей: одни никак не уяснят точку зрения других. Ох, уже половина восьмого, давайте перейдем в другую комнату, пусть Полтон сделает в приемной уборку — я не хочу шокировать дам холостяцким беспорядком.