Красный гаолян - [116]

Тут в горло дедушки ударил горячий воздух, он пришёл в себя и через силу проговорил:

— Ну-ка… стой…

Ласка повернулась, закусив белоснежными зубами пухлую губу, и кокетливо улыбнулась. В тёмной комнате словно бы блеснул золотой луч, а дождь за окном перегородила зелёная стена. Дедушка смотрел на распущенные волосы Ласки, на маленькие полупрозрачные ушки, на налитые груди.

— А ты выросла. — Уголки губ девушки слегка дёрнулись, появились две хитрые морщинки. — Что делала?

— Спала! — зевнула Ласка. — Сколько ещё будет лить этот чёртов дождь, небось у Небесной речки[116] дно пробито.

— Доугуань с матерью из-за дождя застряли. Она ж говорила, что через три дня вернётся? Старуха уж, наверное, сгнила там.

— От меня ещё что-то нужно?

Дедушка опустил голову, подумал немного и ответил:

— Нет.

Ласка снова закусила губу, вильнула задом и ушла.

Комната снова погрузилась во мрак. Серая пелена дождя за окном стала ещё плотнее. Чёрный мул так и сто ял, его копыта покрывала вода. Дедушка увидел, как мул бьёт хвостом, а на бедре у него сводит судорогой длинную мышцу.

Ласка снова вошла, оперлась о дверной косяк, затуманенным взором глядя на дедушку. Её всегда ясные, словно прозрачная вода, глаза словно бы заволокло синей дымкой.

Стук дождя отступил и раздавался где-то далеко, дедушка ощутил, что у него вспотели ступни и ладони.

— Чего ты хотела?

Ласка закусила губу и усмехнулась. Дедушка увидел, как комнату снова залил золотой свет.

— Хочешь выпить? — спросила Ласка.

— А ты со мной выпьешь за компанию?

— Да.

Ласка принесла бутылку вина и нарезала солёные яйца.

Стук дождя за окном напоминал гром, от чёрного мула, как от тёмного камня, тянуло холодом, холод просочился в комнату, окутал дедушкино обнажённое тело, и его невольно пробила дрожь.

— Холодно? — презрительно спросила Ласка.

— Жарко! — рассердился дедушка.

Ласка налила две чашки вина и одну передала дедушке, а вторую подняла сама, и чашки слегка стукнулись краями. Потом две пустых чашки упали на кан, а дедушка и Ласка смотрели друг другу в глаза.

Дедушка увидел, что в комнате повсюду полыхают золотые языки пламени, а среди них трепещут два маленьких синих язычка. Золотые языки пламени обжигали его тело, а синие — душу…

— Благородному мужу и через десять лет поквитаться не поздно! — холодно сказал дедушка, засовывая пистолет в кобуру.

Чёрное Око, который стоял на насыпи, гордо расправив плечи, спустился к бабушкиной могиле, обошёл её, поддел носком ноги ком земли и вздохнул:

— Эх, человек живёт свой век, как травинка — одну осень. Лао Юй, наше братство собирается бороться с японцами, вступай в наши ряды.

— Присоединиться к тем, кто подделывается под духов, а заигрывает с демонами? — скривился дедушка.

— Ты, мать твою, нос-то не задирай. Да, нашему братству помогают духи, мы действуем по законам Неба и по воле народа, и для тебя великая честь, что мы тебя приютим. — Чёрное Око пнул по бабушкиной могильной насыпи. — Я тебя зову только ради неё.

— А мне твоя милость не нужна. Когда уже мы с тобой разберёмся, кто есть кто? Ты не думай, что с тем делом всё покончено!

— Думаешь, я тебя боюсь? — Чёрное Око похлопал по пистолету на поясе. — Я тоже выучился стрелять.

Тут с дамбы спустился ещё один член «Железного братства», молодой парень с тонкими бровями. Он схватил дедушку за руку и начал с пафосом уговаривать:

— Командир Юй, братьям знакомо твоё героическое имя, все ждут, чтобы ты вступил в наши ряды. Когда страна разваливается на части, на каждом лежит ответственность. Ради победы над Японией нужно забыть прошлый раздоры и личную вражду. Вот победим японцев, тогда и посмотрим.

Дедушка с любопытством разглядывал парня. Он вспомнил своего адъютанта Жэня, юного героя, который так глупо погиб, когда чистил пистолет, и спросил:

— Ты что, коммунист?

Парень ответил:

— Нет, не из коммунистов и не из гоминьдановцев. Ненавижу и тех и других.

— Молодец!

— Моё прозвище Пятый Заваруха.

Дедушка похлопал его по руке.

— Будем знакомы.

Отец стоял рядом с дедушкой и не шевелился. Он с интересом разглядывал головы членов «Железного братства», их отличительным знаком были выбритые черепа над лбами, и отец не понимал, зачем они так делают.

6

Ласка и дедушка неистово любили друг друга три дня и три ночи, её и без того пухлые губы совсем отекли, из них сочились тонкие ниточки крови, которые попадали в рот и затекали между зубами. Когда дедушка целовал Ласку, то всегда ощущал сводивший с ума привкус крови. Три дня и три ночи дождь лил как из ведра, но, когда в комнате рассеивался золотистый и лазурно-голубой цвет, дедушка сразу слышал шелест серо-зелёного гаоляна, доносившийся с полей, крики жаб из воды и писк диких зайцев. В холодном воздухе смешалось множество разных запахов, но сильнее остальных выделялся запах чёрного мула. Он так и стоял там и уже увяз в земле на половину чи. Когда дедушка чуял его запах, то всегда ощущал, что от мула исходит огромная угроза, и подумывал даже при случае взять маузер и размозжить мулу его плоскую, словно доска, голову. Много раз дедушка даже брался за пистолет, но всякий раз в этот момент в комнате начинали ярко полыхать золотистые языки пламени.