Красный дракон. Китай и Россия в XXI веке - [7]

23 февраля 1993 года, аккурат в день Советской Армии, я был «исключен из списков части» и отправлен на пенсию за выслугу лет, а 5 марта уже вернулся в Пекин и окунулся в море бизнеса.

Свой отход в бизнес, как вспомогательный вариант на случай сложностей с продолжением службы в постсоветской России, я начал готовить загодя, еще будучи на должности в посольстве СССР в Пекине. Шла перестройка, и в посольстве я был неформальным лидером левой оппозиции. Как таковой отвечал в Объединенном парткоме всех советских учреждений в Китае за социально-бытовые вопросы нашей колонии. На перестроечной волне раскрепощения строгого посольского режима, в 1991 году, был восстановлен прерванный еще «культурной революцией» регулярный летний отдых совзагранработников на китайском правительственном курорте, на Желтом море в Бэйдайхэ. Я занимался организацией этого отдыха и общался с китайской стороной по хозяйственным и финансовым вопросам. Руководство санатория для иностранных специалистов в Бэйдайхэ, где был организован отдых, вынашивало планы привлечения иностранных инвестиций. Для модернизации и развития своего курорта. Получение не внутренних кредитов (взятие долга на себя), но внешних инвестиций (риск остается на иностранце), рассматривалось ими как воплощение задач новой китайской политики реформ. Китайцы настойчиво предлагали мне три варианта вложения капитала, и возвращался в Китай я не на пустое место.

В 1993 году, в дни сентябрьского двоевластия, перед расстрелом Верховного Совета, я легально получил российский общегражданский заграничный паспорт. Правда, у соратников в ГРУ я разрешения на самостоятельный выезд за рубеж не спрашивал, а госбезопасность в той обстановке с ними мой вопрос не согласовывала. 4 октября 1993 года, «под грохот танковых орудий», я получил в китайском посольстве в Москве постоянную рабочую визу на 5 лет и убыл в Китай. В Бэйдайхэ без проволочек было зарегистрировано мое китайско-российское совместное предприятие: консалтинговая компания со своей гостиницей. Начался трудный и интересный период бизнеса.

Моя совесть по отношению к своему народу и своему Отечеству чиста: в приватизации общенародной собственности я не участвовал, капитал из России не вывозил, взяток никому не давал.

Чиста моя совесть и перед китайцами. В моем СП была самая высокая среди местных гостиниц зарплата для рядовых рабочих, горничных, официанток. Я принял изношенный и устаревший по всем статьям «профсоюзный санаторий», а оставил китайцам современную «трехзвездную» гостиницу паркового типа. Я начинал практически при отсутствии на курорте в Бэйдайхэ туристов из России, а закончил при потоке в двадцать тысяч человеко-дней за сезон. Что же до консалтинговой части, то советы я давал русскому бизнесу и, естественно, в интересах русского капитала.

Коротко замечу: главное в бизнесе — человек, который придумает и реализует схему с получением дохода, превышающего возмещение затрат капитала. Хороший высокоприбыльный бизнес это не реклама, не конкурентоспособность — это как добывание данных в разведке, со взвешенным риском, быстро и тихо. Теория и практика бизнеса — абсолютно разные вещи. Теория перво-наперво связана с получением максимальной прибыли, а практика — с минимальным риском убытков. Финансовые же риски в бизнесе куда весомее, чем риск провала в разведке с легальных позиций.

В 1997 году у меня близился к концу пятилетний срок действия общегражданского загранпаспорта. Моя полная независимость и самостоятельность, верность коммунистическому идеалу, а главное — зримый хозяйственный и финансовый успех раздражали некоторых близких мне раньше соратников в ГРУ. При моей попытке получить новый паспорт они предприняли все, чтобы его мне не давать. Находясь в Китае, я два года вел официальную тяжбу с ГРУ, которую выиграл лишь весной 1999 года. Эти последние два года у меня в КНР никакого действующего паспорта Российской Федерации не было, а личность свою и гражданство перед иностранными властями я вынужденно удостоверял своим старым дипломатическим паспортом СССР (серии ДК, «снятым с вооружения» в РФ еще в 1992 году).

С этим паспортом с 1997 по 1999 год за рубежом я был признанным гражданином Союза Советских Социалистических Республик и в этом качестве выезжал из Китая по делам во Вьетнам, Чехию, Сингапур, ЮАР. Меня это отнюдь не смущало. Напротив, я даже гордился тем, что в 1999 году великая Советская держава была все еще представлена за рубежом одним официальным юридическим лицом — Внешэкономбанком СССР (название не менялось, поскольку именно этот банк остался правопреемником советских долгов) и, видимо, одним официальным физическим лицом — мной.

После того, как я открыто выиграл тяжбу, соратники продолжили борьбу со мной в тени и «слили» китайцам информацию о том, что у меня фактически нет паспорта. И после этого китайские компетентные органы, уставшие от моего посольского прошлого, которое им было понятно, и от красного, советского статуса в бизнесе, который им был совсем непонятен, радостно выдворили меня. Для китайских органов мой советский, якобы дипломатический статус и иммунитет, на который у меня «не было законного права» (но вспомнили об этом лишь спустя семь лет после исчезновения СССР с политической арены) был не более чем поводом избавиться от меня. Причины лежали глубже. Решение убрать постоянное присутствие русского бизнеса с курорта в Бэйдайхэ и закрыть мое СП под любым предлогом было принято китайцами на высоком уровне в Пекине еще в марте 1999 года, а экономических или иных законных оснований для этого у китайской стороны не было. В изнуряющей гонке бизнеса китайцы по-китайски прагматично, наплевав на красную идею, устроили мне промежуточный финиш.