Красный дракон. Китай и Россия в XXI веке - [8]

Таков оказался результат, но для понимания мотиваций и специфики мышления и поведения китайцев куда интереснее был сам процесс ведения бизнеса в Китае, о чем далее.

Вернувшись на Родину, я на время оказался не у дел. И поэтому решил систематизировать накопленную информацию, написав эту книгу. Обычно профессионалы книг не пишут: некогда и не принято, — ну, разве что мемуары на пенсии, а писатели, как правило, далеки от сути дела. В политике и бизнесе идет непрерывная борьба. Проблемы нагромождаются друг на друга, и победы требуют безостановочного продолжения. Только поражение дает свободное время, возможность передохнуть и собраться с мыслями. В отношениях с официальной наукой, соратниками в нынешнем ГРУ и китайскими властями я, действуя в одиночку против системы, конечно, потерпел поражение. Однако я не проиграл в бизнесе, хотя и был устранен из него силой. Не проиграл потому, что главное в бизнесе не системные связи, но деловые и личные качества отдельного человека, способного добиться результата в мире денег. Конечно, трудно оставаться равно хладнокровным при удаче и неудаче, но для ощущения успеха в бизнесе не нужно никакого официального или общественного признания, каких-то званий, должностей, наград. Здесь успех меряют деньги. Как они получены и сколько их у тебя в кармане — ты сам знаешь, и никакой почетной грамоты для подтверждения этого не нужно.

Само собой, написана она без особой оглядки на общепринятые и освященные авторитетом нынешней системы взгляды. Смешно предположить, чтобы А. И. Деникин спрашивал бы у Л. Д. Троцкого разрешения написать свои «Очерки русской смуты». Главнокомандующий проигравших белых писал о своем. У меня, конечно, и масштаб не тот, и ситуация другая. Но аналогия, думаю, уместна.

Глава 2. СТРАНА ИНЫХ ИЗМЕРЕНИЙ

Точка отсчета

За последнюю четверть века Китай стал первостепенной величиной в мировой политике и экономике. Это касается не только Китайской Народной Республики как государства, которое уже сегодня по многим параметрам сопоставимо с Соединенными Штатами Америки, бесспорным лидером второй половины XX века. Это касается в первую очередь всего «китайского мира», включающего в себя и Тайвань, и Сингапур, и китайские общины по всей планете. «Китайский мир» уже в ближайшей перспективе претендует не просто на то, чтобы КНР стала «второй сверхдержавой мира», как некогда Советский Союз, — он утверждает иную модель развития человечества, отличную от привычного нам «евроцентризма».

Впрочем, для китайцев, в том числе для китайских политиков, отказ России от ее собственных традиций мало того что был ожидаемым шагом, соответствующим, как будет показано ниже, ее образу и обозначению, — он и воспринимается там совершенно иначе. Никакой борьбы «коммунизма» и «демократии», никакого противостояния «либералов» и «патриотов» — все эти слова за «Великой стеной», не имеют смысла. Возвышение и распад государств подвержены, как и все в этом мире, не идеологическим, не политическим и не экономическим, а природно-циклическим, символическим даже влияниям. И лишь непонимание этих закономерностей вызывает у некитайцев появление разных «теорий», напичканных специально испорченными словами.

«Кто знает — молчит (не спорит), а кто не знает — говорит (спорит, доказывает)», — гласит ставшее поговоркой изречение мудреца Лао Цзы. Противоречия здесь нет, ибо знание в китайской традиции связано не столько со словом звучащим, с речью, сколько со словом написанным, с образом смысла — иероглифом. И если сопоставить в данном отношении «Книгу книг» Библию с китайской Книгой перемен «И цзин», то это сопоставление обнаружит равнозначность их символического значения для соответствующих цивилизаций. Возможно, обнаружатся причинно-следственные основания и для многих, казалось бы, поверхностных и случайных аналогий между проявлениями «библейского» и «китайского» мироустройства.

Конечно, утверждение об иероглифической символичности китайского мышления, в отличие от буквенной знаковости мышления «библейского», будет лишь образным и достаточно грубым, хотя верным в основе своей, приближением к сути дела. Для более полной картины требуется привлечение иных символических систем, большинство из которых — например, система музыки, танца или математическая система — достаточно специфичны и доступны только для специалистов, к числу которых я заведомо не отношу ни себя, ни своих читателей. Поэтому здесь придется ограничиться выяснением прежде всего пространственных и временных координат китайского мышления, его, по терминологии М. М. Бахтина, «хронотопа».

Отличия китайского способа действовать от норм, присущих европейской культуре, достаточно очевидны и хорошо доступны наблюдению. Но стоящие за этим особенности китайского способа мыслить, с трудом поддаются «дешифровке». Сколько раз мне приходилось, со всеми своими профессиональными знаниями и опытом, опускать в бессилии руки перед стеной китайского «молчания» и «неделания» Сколько раз сказанное китайцами ничего не значило по сравнению с тем, что они оставляли «за кадром». И оставалось только утешать самого себя: «Чего ты хочешь? Это ведь китайцы, а не англичане».