Красный дом - [81]

Времени не хватает даже на то, чтобы отмотать туалетную бумагу. Бросив рубашку и приспустив джинсы, Алекс входит в душевую кабинку и в два движения доводит себя до оргазма, забрызгав плитку на полу. Охренеть! Неужели это и впрямь случилось? Он трахнул Мелиссу! По-настоящему трахнул.

Анжела тихо вошла в спальню. Ночник еще горел. Доминик беспокойно пошевелился и снова затих. Она села на стул и дождалась, пока остальные воспользуются ванной и разойдутся по спальням. Наконец стало тихо. У комода лежала зеленая пластиковая сумка, из которой торчала прядь волос. Анжела подняла сумку, вышла в коридор и тихо закрыла за собой дверь. Спустилась в гостиную, старательно пропуская скрипящие ступеньки.

Огонь еще горел, но едва-едва. Анжела отодвинула щеколду и медленно открыла дверцу, придерживая ее второй рукой, чтобы не было скрежета.

Взяв несколько щепок из корзины, она положила их рядом с первым костерком параллельно друг другу. Получились маленькие светлые шпалы. Она вынула куклу из сумки. Секундное раздумье – и отбросив колебания, она положила куклу рядом с огнем. Платье занялось мгновенно, проросло ядовито-голубыми языками пламени. Анжела медленно закрыла металлическую дверцу, повернула задвижку. Малышка на овечьей шкуре, девочка в ветровке с радугой, девушка рядом с паровозом… Это ведь фотографии Дейзи. Пламя лизало куклу, она будто падала с высоты в платье цвета заката, сиреневом, оранжевом, зеленом… Маленькая яркая звезда. «И поместили ее, связанную, прямо в огонь. И нет ей вреда».

Пятница

Алекс просыпается рано и напоследок делает пробежку к югу от Хаттерал-Хилл по угодьям куропаток и заброшенным карьерам. Быть может, он никогда сюда не вернется, нужно еще раз все увидеть и сохранить в памяти, чтобы возвращаться хотя бы мысленно. Развязывая шнурки кроссовок на лужайке у дома, он замечает, что его отец идет к сараю с большим белым мешком для мусора. Идеальное время для разговора. После вчерашней ночи Алекс чувствует себя суперменом. Дождавшись, когда отец выйдет из сарая, он преграждает ему путь.

Доминик останавливается и удивленно поднимает бровь – поза сына не допускает двойного толкования.

– Что случилось?

– Бенджи прочитал сообщение на твоем телефоне.

– Какое сообщение?

– Ты знаешь какое.

– Нет, не знаю. – Значит, не Анжела. Слава богу.

– Сообщение от Эми.

– Ну и что?

– Кто такая Эми?

– Моя старая знакомая, но какое тебе до этого дело?

– И где вы познакомились?

– В колледже. Алекс, на что ты намекаешь?

– У тебя есть любовница.

Доминик смеется.

– По-моему, тебе не помешает попрактиковаться в сыскном деле, Шерлок Холмс.

Алекс хочет процитировать сообщение, однако не помнит его в точности. Следовало лучше планировать разговор.

– И что же ее расстроило?

– Вряд ли она хочет, чтобы я обсуждал ее личные дела с моим сыном-подростком.

Отец слишком спокоен, почти смеется. Алекс осознает, что все не так понял и выставил себя на посмешище, сделав неверный вывод. Но фраза «сын-подросток» задевает его за живое. Хочется ударить отца за то, что он с таким изяществом победил в их споре. Спокойно, вдох – выдох… Нужно закончить разговор, сохранив хотя бы остатки гордости.

– Что ж, видимо, я ошибся. – Он разворачивается и уходит, но на полпути к дому останавливается, снова поворачивается к отцу и смотрит ему в глаза. – Значит, я могу спросить маму насчет Эми?

– Не нужно, Алекс.

– Ах ты, гребаный…

– Не смей говорить со мной в таком тоне!

– Я буду говорить с тобой так, как хочу! – Схватив отца за грудки, он толкает его.

– Алекс, перестань… – У отца перехватывает дыхание, когда Алекс впечатывает его в стену.

– Пока мать надрывается на работе, ты целыми днями сидишь дома и ноешь или занимаешься какой-то хренью в книжном магазине, да еще и трахаешь другую бабу!

– Алекс, говори тише.

– Ты трус.

Отец глядит пришибленно, и Алекс отпускает его. Он еще многое хотел бы ему сказать. Потребовать обещаний. Но кое-что иное всплывает в памяти. Тот вечер в Крауч-Энд… Страх ушел и больше не вернется, Алекс знает точно, но не осознает цены, которую придется за это заплатить. Отец ленив, слаб и эгоистичен, однако он стоит между ним и чем-то безбрежным, темным и абсолютно безжалостным. Алекс понимает – после смерти отца его больше некому будет поддерживать. Впервые в жизни он ощущает свое одиночество. И отворачивается, не в силах смотреть в лицо отцу. Сняв кроссовки, аккуратно ставит их у двери и входит в дом.

Бенджи всегда нравилось складывать сумку. Нравилось собирать вещи и любоваться ими, подобно королю, перебирающему драгоценности. Гладиус с оплетенной веревкой гардой, восьмицветная ручка, Мистер Тюлень и Мистер Крокодил, металлическая штучка, записная книжка с надписью «Музей естествознания», овечий помет в закрытом на молнию пакетике для заморозки, собака, которую он вылепил из подтаявшего воска на прошлом ужине. Он с нетерпением ждал отъезда. В дороге никто не заставляет убираться в комнате, делать домашнюю работу или что-нибудь полезное – ведь путешествие полезно само по себе и идет само собой, и в это время можно заниматься чем угодно. Но отъезд лишь через два часа, и Бенджи занес имена в гостевую книгу, указав возраст всех троих: себя, Алекса и Дейзи. «Мне понравилось подниматься на гору, шторм и пирог с мясом и картошкой в ресторане», – написал он и еще двадцать минут тщательно рисовал на развернутом листе дом и сад. Лошадиный череп, пруд с лягушками и буквы «Г» и «Ф» на воротах, вписанные в причудливый орнамент из ржавого металла.