— Я живая.
Мальчишка медленно опустил нож, не отводя настороженного взгляда:
— А почему ты в таком виде? Прикройся, — бросил он мне через плечо, поняв, что ответа от меня так и не дождется.
Пока я пыталась найти одежду, парень болтал:
— Ты как сюда попала-то? Я тут добрый час околачиваюсь. Пока вот не встретил ни одной живой души. Все словно повымерли. Прислушайся. Слышишь? — Атмосфера была гнетущей. — Чертовщина какая-то, — пробормотал паренёк. — Дело тебе говорю, дивчина. Чертовщина. Посуди сама: всего один труп, в комнате, что напротив. А спиной ощущаешь легион духов. А уж смердит! — Мальчишка наморщил нос. — Нужно поскорее отсюда тикать. В таких местах, как это, нельзя оставаться после захода солнца.
Сгущающиеся сумерки обостряли предчувствие опасности и надвигающейся беды, заставляли ускорять шаг. Мы довольно быстро прошли через поле и, обогнув чахлый, грозивший превратиться в сухостойник, перелесок, миновали черту, отделяющую пригород от городской окраины.
На улице не светилось ни огонька. Насупившиеся двух-трех этажные здания, налепленные одно на другое, с окнами, наглухо закрытыми ставнями, напоминали ратное воинство в полных доспехах с опущенным забралом.
Свернув с прямой, как стрела, улицы, мы подошли к задыхающейся речушке, походившей на сточную канаву. В воздухе держались тяжелые миазмы прорванной канализации. Мосток, перекинутый с берега на берег, когда-то тонкий и ажурный, состарился и истончился.
— Зачем мы сюда пришли? — осведомилась я, недовольно рассматривая кожуру с какого-то экзотического фрукта, плывущую по гнилостным стоячим водам.
— Хочу утопить в нечистотах одну надоедливую девчонку, — хмуро ответил паренек.
— Хоть накормил бы, что ли, перед смертью, — буркнула я, усаживаясь на одну из каменных ступеней, спускающихся к затхлой, грязновато-зелёной мути.
Мальчишка присел рядом, достал из заплечного рюкзака корку хлеба и протянул её мне. Я её быстренько проглотила, игнорируя неаппетитные канализационные запахи.
— Мы кого-то ждем? — Поинтересовалась я, поняв, что пауза рискует затянуться.
— Ждем, — отрезал паренек таким тоном, что пропадало всякое желание развивать беседу.
Разговаривать не было ни сил, ни желания. Клонило в сон.
Казалось, я всего на мгновение прикрыла глаза. Последнее, за что пытался зацепиться ускользающий в сновидение разум, было журчание воды, что весело струилась по камешкам.
Вода журчала по-прежнему, когда я проснулась. Ночь уже спустилась и обещала выдаться темной: густые тучи полностью покрыли небо, не давая возможность светилам пробиться сквозь толстое одеяло низких облаков, чтобы своим цветом указать смертным, который час. На западе полыхали далекие зарницы. Ветер начал набирать мощь и скорость, но сам грозовой фронт был ещё далеко.
Придерживаясь рукой за каменную кладку стены, я стала спускаться. Ступени за долгие годы существования успели сильно осклизнуть от покрывшей их плесени. Нетвердая нога поскользнулась на влажной шубе и я, не удержав равновесие, с головой ушла в черную, ледяную, затхлую воду.
Благодарение Двуликим, канава оказалась не глубокой. Немного побарахтавшись, удалось нащупать ногами дно.
Отплевываясь от горькой протухлой воды, я шарила во тьме руками, пытаясь натолкнуться на ступени. Но вместо твердого камня, руки нащупали мягкое тело утопленника, плавающего лицом вниз, и инстинктивно перевернули его.
Утопленником оказался недавний спутник.
Я ещё не успела отреагировать на жуткую находку, как со спины сильные пальцы сомкнулись на горле, заставляя беспомощно забиться, словно кролика, попавшего в силок. Тело мгновенно сделалось непослушным, будто сотканным из ваты. Перед глазами поплыли алые круги. Не давая прийти в себя, невидимый душегуб ухватил меня за волосы и начал утягивать под воду. Липкая жижа хлынула в глаза, ноздри, горло, заставляя легкие загореться, будто туда сыпанули красного перца. Я все глубже проваливалась в мягкую бездну.
Подойдя к границе между жизнью и смертью, мозг заполнился видениями. Отчетливо виделось нечто, напоминающее орех. Те же, с детства знакомые, выпуклости и причудливые извилины, неброский серый цвет. Я словно бы разделилась на две части. Одна "я" боролась с незнакомцем без всякой надежды на спасение. Вторая бесстрастно разглядывала явившееся видение, наблюдая за тем, как изогнутые извилины наполняются блеском и яркими вспышками, что возникали и гасли все быстрее, пока по руслам- впадинкам не потекли огненные реки.
Прошло несколько мучительных мгновений. Руки убийцы медленно разжались, подарив возможность, отплевываясь от червивой гнилой воды, жадно вдохнуть.
Несостоявшийся убийца медленно-медленно, словно мы стояли в забытой топи, погружался в жижу. Тело слабо дымилось.
Ветер крепчал, насквозь пронизывая промокшее тело острыми иголками. Противный запах, въевшийся в кожу, в липнущие к щекам пряди волос, заставлял вспомнить о чистой воде. Которую, впрочем, Небеса, щедро подарили: с неба обрушился настоящий водопад.
Трясясь от холода, достигающего последней косточки в коченеющем теле, не сохранившем ни капельки тепла, я даже не пыталась укрыться от низвергающихся потоков.
