Красный, белый и королевский синий - [76]

Затем отец принца, рыцарь, был сражен в битве. Копье пронзило его доспехи и тело. Он истекал кровью на пыльной земле. И когда королева прислала новые одеяния и доспехи для принца, чтобы спрятать ото всех его сердце, мать принца не остановила ее.

Потому что теперь она боялась: боялась, что однажды копье пронзит и сердце принца.

Вот так принц и носил эти доспехи много лет, веря, что поступает правильно.

До тех пор, пока он не встретил самого невероятного и обворожительного крестьянского паренька из ближайшей деревни, кто говорил ему абсолютно жуткие вещи, которые заставили его почувствовать себя живым в первый раз за долгие годы. Он оказался самым опасным магом – тем, что умел наколдовывать золото, шоты с водкой и корзиночки с абрикосом из ниоткуда. И вся жизнь принца превратилась в сплошное облако из фиолетового тумана, и все королевство сказало: «Невероятно, мы так поражены».

Я за выходные на озере. Должен признать, я рад, что ты выберешься из дома. Меня мучают опасения, что ты сожжешь там все дотла. Это значит, что я познакомлюсь с твоим отцом?

Скучаю по тебе. х

Генри

P.S. Это унизительно и жалко, и, честно говоря, я надеюсь, что ты забудешь об этом сразу же, как прочтешь.

P.P.S. От Генри Джеймса к Хендрику К. Андерсену, 1899:

«Да не станут в твоих глазах США бесчеловечным чудовищем. Я чувствую уверенность в тебе, мой дорогой мальчик, показать которую мне только в радость. Мои надежды, желания и симпатии сердечно и непоколебимо стремятся к тебе. Поэтому крепись духом и поведай мне свою американскую историю такой, как она есть (разумеется, как я полагаю, более или менее странную). Как бы то ни было, да будут tutta quella gente[28] добры к тебе».

– Не смей, – говорит Нора, откидываясь на пассажирское сиденье. – Есть правила, и ты должен их уважать.

– А я не верю в правила, когда я на отдыхе, – возражает Джун, согнувшись пополам над Алексом, и пытается отбросить руку Норы.

– Это простейшая математика, – отвечает Нора.

– У математики здесь нет власти.

– Математика вездесуща, Джун.

– Слезь с меня, – просит Алекс, спихнув Джун со своего плеча.

– Ты должен был поддержать меня в этом! – взвизгивает она, потянув его за волосы и получив очень неприглядное выражение лица в ответ.

– Я покажу тебе одну из своих грудей, – говорит ему Нора. – Самую симпатичную.

– Они обе хороши, – внезапно отвлекается Джун.

– Я видел обе. Я практически вижу их и сейчас, – говорит Алекс, жестом указывая на то, во что одета Нора – потрепанный комбинезон с короткими шортами и весьма легкомысленный топ, больше смахивавший на лифчик.

– Хэштег «соски на каникулах», – острит она. – Ну пожа-а-а-айлуста.

Алекс вздыхает.

– Прости, Жучок, но Нора загрузила гораздо больше музыки, поэтому кабель достается ей.

С заднего сиденья раздается смесь из звуков отвращения и триумфа, и Нора подключает свой телефон, клятвенно обещая, что разработала что-то вроде безопасного алгоритма для идеального дорожного плейлиста. Взрываются первые трубные звуки из песни Loco in Acapulco американского квартета Four Tops, и Алекс наконец сворачивает к заправке.

Джип, на котором они едут, был отремонтирован – это сделал отец Алекса, когда тому было около десяти. Теперь он живет в Калифорнии, но каждый год пригоняет джип на выходные в Техас и оставляет его в Остине, чтобы Алекс и Джун могли на нем ездить. Когда-то, во время летних каникул, Алекс учился водить именно на этом джипе, и теперь, когда он выруливает в направлении автострады в сопровождении двух внедорожников службы безопасности, педаль газа под его ногой ощущается точно так же, как и тогда. Сам он за рулем не бывал уже очень давно.

Над ними ясное небо василькового цвета, еще только поднимающееся солнце уже освещает своими яркими лучами дорогу, и Алекс в солнечных очках, закатав рукава, ведет по автостраде свой джип без крыши и дверей.

Врубив музыку на полную, он чувствует себя так, словно может бросить что угодно на ветер, свистящий в его волосах, и просто дать этому исчезнуть так, словно его и не было. Сейчас для Алекса не имеет значения ничего, кроме скорости и стука его собственного сердца.

Но за дымкой дофамина скрываются потеря работы, беспокойное расхаживание по комнате целыми днями, размышления о «вечных чувствах».

Подставив лицо теплому ветру родных мест, Алекс ловит свое отражение в зеркале заднего вида. Загорелый, с пухлыми губами и молодой, он видит техасского мальчишку – того же ребенка, каким он был, когда переехал в Вашингтон. Решено. Хватит на сегодня тяжелых мыслей.

Возле ангара толпится кучка охраны принца, окружая Генри в хлопчатобумажной рубашке с коротким рукавом, модных солнечных очках и с сумкой от Burberry, перекинутой через плечо. Просто чертов мираж. Плейлист Норы переключается на песню Here You Come Again в исполнении Долли Партон, и Алекс свешивается с одной стороны джипа, удерживаясь одной рукой.

– Да, привет-привет, я тоже рад вас видеть! – произносит Генри откуда-то из удушающих объятий Джун и Норы.

Прикусив губу, Алекс смотрит, как Генри стискивает талии девушек в ответ. Затем настает очередь Алекса. Он вдыхает свежий запах Генри и смеется ему на ухо.