Красные плащи - [2]
— Всякий умный человек — философ, — вставил Андроник, — даже если он себя таковым не считает. Но не всякий философ — умный человек. Лишь наделённый разумом способен извлечь пользу из философии.
— И немалый доход! — раздалась реплика под общий смех. Все знали, что философ сколотил себе состояние писанием судебных речей для истцов и ответчиков. В его руках законы были подобны камешкам в руках жонглёра.
— А я думаю, для занятий философией ум совершенно ни к чему: иначе Эпаминонд за неё бы не брался! — вызвал Калий новый всплеск смеха.
Андроник злобно прикусил губу: негодник Калий прошёлся по Эпаминонду, а между тем крепко лягнул и его!
Пока обиженный философ оттачивал убийственную остроту, чтобы срезать насмешника, в зал вошёл домоправитель Архия. Он проскользнул к ложу своего господина и что-то прошептал ему на ухо. Лицо олигарха стало серьёзным; он вполголоса дал вольноотпущеннику[6] указание, и тот исчез так же тихо, как и появился.
— Что-нибудь случилось? — спросил хозяин, заметив озабоченность гостя.
— Изгнанники-демократы проникли в город. Их видели и опознали. Послал за Хароном; он отвечает за порядок в Фивах и должен что-то знать.
— Как не вовремя! — беспечно отвечал Филлид. — Архипп вот-вот должен привести женщин, они обошлись ему в четверть состояния. Хитрец надеется скоро вернуть всё с лихвой. Наверное, демократы специально затеяли возню, чтобы помешать нам веселиться. Впрочем, скорее всего, это пустые слухи...
Комната была велика, но всё же в ней было тесно от торопливо подгонявших воинское снаряжение мужчин.
— Вместе с прибывшими сорок восемь человек, — говорил Харон такому же атлету, как он сам, помогая застегнуть на груди тугой наплечник льняного панциря. Второй, ещё не застёгнутый наплечник, острым крылом уходил из-за спины под тёмный потолок.
— Как удалось тебе, Пелопид, незаметно пройти самому и провести ещё одиннадцать храбрецов? Ведь у Нейских ворот стоят не только наши люди.
— Гермес[7] помог, — ровные крупные зубы атлета сверкнули и нервной улыбке.
— Удачное начало — хорошее предзнаменование само но себе!
Внезапный стук в дверь заставил всех замереть.
— Архий требует, чтобы ты явился в дом Филлида! — голос молодого человека, пробравшегося к Харону, вздрагивал от волнения.
— Тиран узнал о нас!
— Жаль, придётся погибнуть, не свершив задуманного!
— Мы не дадимся так просто олигархам!
— Зевс, помоги!
Пелопид выпрямился и простёр над головами товарищей могучую руку, вновь собирая их волю в единый монолит:
— Что взволновало вас? Разве не предвидели мы худшее и не готовились к нему? И разве не может олигарх вызвать Харона по другому делу?
— Сейчас всё зависит от тебя, — тронул руку хозяина дома один из заговорщиков.
Харон, не проронивший до сих пор ни слова, также молча повернулся и пошёл в гинекей[8]. — Одно неосторожное слово Харона и...
— Архий мечтать не мог о таком случае — накрыть нас всех разом!
Заговорщики перешли на полушёпот, словно ненавистный олигарх был рядом и слушал, прильнув ухом к стене.
Харон вернулся невозмутимый, как и прежде, разве что лицо было бледнее обычного. За руку он вёл красивого мальчика лет двенадцати.
— Пелопид, — подтолкнул Харон подростка к товарищу, — это мой сын. Возьми его, и если обнаружится малейшее коварство или предательство с моей стороны, убей не щадя!
— Неужели ты думаешь, — тихая речь плохо давалась Пелопиду, — кто-то из нас так низок душой или столь напуган, что способен в чём-то подозревать тебя?
— Не вмешивай в наши дела сына, — вторили другие заговорщики — Пусть лучше вырастет мстителем за родной город, если мы погибнем.
— Нет, мальчик останется с вами: какая жизнь может быть прекрасней незапятнанной кончины вместе с отцом и друзьями? А теперь дайте мне помолиться богам, чтобы ни лицом, ни голосом не выдать себя перед Архием...
— Ты налил мне неразбавленного вина, Филлид. Правда, это кипрское не следует оскорблять водой. — Архий с осушенным фиалом[9] в руках направился к двери зала, где только что вошедший Харон передавал рабу свой покрытый тающим снегом плащ. Хозяин дома, прихватив кувшин с напитком, двинулся туда же.
— Я слышал, — начал Архий после краткого обмена приветствиями, — какие-то люди пробрались в город и прячутся здесь, а некоторые горожане им помогают.
— Не знаешь ли ты точно, кто проник за городские стены? Тогда легче будет их отыскать, — невозмутимо спросил Харон у Филлида. Тот как ни в чём не бывало взвешивал в руках сосуд, прикидывая, сколько жидкости там осталось.
— Если бы знал, — вино понемногу начинало кружить голову олигарху, — то послал бы не за тобой!
— Возможно, это пустой слух; впрочем, расследуем: от таких сообщений нельзя отмахиваться.
— Твой здравый смысл всегда на высоте, — вмешался Филлид. Но обидно, Харон, что слухи тревожат нас именно сейчас, когда должны пожаловать красотки Архиппа.
— Пора старому плуту привести своих лошадок. Мы устроим славные скачки, — добавил Архий.
— Я немедленно займусь делом. Веселитесь беззаботно и пусть те, кого вы ждёте, явятся поскорее, — произнёс Харон вслед удаляющейся паре, надевая свой мокрый плащ.
Вскоре он опять снимал его у себя дома, окружённый готовыми к схватке заговорщиками. Недолгое отсутствие хозяина показалось им вечностью, и уже не на победу рассчитывали они, а на славную смерть с оружием в руках.
Маршалы Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, И. С. Конев и A. M. Василевский, генералы И. Д. Черняховский и Н. Ф. Ватутин... Им и другим прославленным полководцам Великой Победы посвящается эта книга.Новая книга современного писателя-историка В. Щукина посвящена маршалам Г. К. Жукову, А. М. Василевскому, К. К. Рокоссовскому и другим прославленным полководцам Великой Победы.С задней обложкиИстория знает немало примеров поражений крупных, хорошо подготовленных армий лишь потому, что во главе их стояли личности, не соответствующие масштабу решаемых задач.
«Метресса фаворита» — роман о расследовании убийства Настасьи Шумской, возлюбленной Алексея Андреевича Аракчеева. Душой и телом этот царедворец был предан государю и отчизне. Усердный, трудолюбивый и некорыстный, он считал это в порядке вещей и требовал того же от других, за что и был нелюбим. Одна лишь роковая страсть владела этим железным человеком — любовь к женщине, являющейся его полной противоположностью. Всего лишь простительная слабость, но и ту отняли у него… В издание также вошёл роман «Плеть государева», где тоже разворачивается детективная история.
Повести В. М. Глинки построены на материале русской истории XIX века. Высокие литературные достоинства повестей в соединении с глубокими научными знаниями их автора, одного из лучших знатоков русского исторического быта XVIII–XIX веков, будут интересны современному читателю, испытывающему интерес к отечественной истории.
Яркая и поэтичная повесть А. Семенова «Белый Бурхан», насыщенная алтайским фольклором, была впервые издана в 1914 г. и стала первым литературным отображением драматических событий, связанных с зарождением в Горном Алтае новой веры — бурханизма. В приложении к книге публикуется статья А. Семенова «Религиозный перелом на Алтае», рассказ «Ахъямка» и другие материалы.
Романтическая любовь блистательного флотоводца, национального героя адмирала Нельсона и леди Гамильтон, одаренной красивой женщины плебейского происхождения, которую в конце жизни ожидала жестокая расплата за головокружительную карьеру и безудержную страсть, — этот почти хрестоматийный мелодраматический сюжет приобретает в романе Зонтаг совершенно новое, оригинальное звучание. История любви вписана в контекст исторических событий конца XVIII века. И хотя авторская версия не претендует на строгую документальность, герои, лишенные привычной идеализации, воплощают в себе все пороки (ну, и конечно, добродетели), присущие той эпохе: тщеславие и отчаянную храбрость, расчетливость и пылкие чувства, лицемерие и безоглядное поклонение — будь то женщина, произведение искусства или… вулкан.
Княгиня Людмила Дмитриевна Шаховская (1850—?) — русская писательница, поэтесса, драматург и переводчик; автор свыше трех десятков книг, нескольких поэтических сборников; создатель первого в России «Словаря рифм русского языка». Большинство произведений Шаховской составляют романы из жизни древних римлян, греков, галлов, карфагенян. По содержанию они представляют собой единое целое — непрерывную цепь событий, следующих друг за другом. Фактически в этих 23 романах она в художественной форме изложила историю Древнего Рима. В этом томе представлен роман «Сивилла — волшебница Кумского грота», действие которого разворачивается в последние годы предреспубликанского Рима, во времена царствования тирана и деспота Тарквиния Гордого и его жены, сумасбродной Туллии.
В новую книгу Александра Кривицкого, лауреата Государственной премии РСФСР, премии имени А. Толстого за произведения на международные темы и премии имени А. Фадеева за книги о войне, вошли повести-хроники «Тень друга, или Ночные чтения сорок первого года» и «Отголоски минувшего», а также памфлеты на иностранные темы, опубликованные в последние годы в газете «Правда» и «Литературной газете».
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.