Красные плащи - [182]

— Со мною всего два человека, Килон и Мелест.

— Достаточно. Ты, Эвтидем, отвечаешь за безопасность в городе, и поэтому отдашь приказ об аресте Эгерсида, а ты, Стесилай, его выполнишь.

— Никто не смеет арестовать гражданина Спарты без предъявления обвинения и решения Геру сии, — вдруг изрёк молчавший до сих пор лохагос. — Иначе придётся держать ответ перед эфорами, да и царь Агесилай будет очень зол.

«Животное, а сообразил, — удивился Ксандр догадливости Лисикла, — а неизвестный спартиат, значит, и есть тот самый Эвтидем; Паисий рассказывал, что некая красавица Тира предпочла ему господина Эгерсида, отсюда лютая ненависть к удачливому сопернику».

— Некогда проводить заседание Герусии, — визгливый голос нарушил затянувшееся молчание, — завтра Эгерсид уедет в лагерь Агесилая, где будет в безопасности!

— Слушайте меня, — Поликрат говорил так, словно отдавал боевой приказ. — Ты, Евтих, немедленно посетишь архонтов, наших сторонников, и заручишься их поддержкой. Сам я буду добиваться согласия эфоров.

«С этим трудностей не будет, — подумал Ксандр. — Ведь арест господина Эгерсида направлен также и против царя Агесилая, усиление власти которого многим здесь не даёт покоя».

— Ты, Стесилай, отбери пять, нет, десять лучших, наиболее преданных тебе гоплитов, — продолжал архонт после того, как Евтих и Лисикл удалились, и с наступлением сумерек возьми Эгерсида под стражу.

— Хватит и двух воинов.

— Ты не понял, лохагос, — вмешался Эвтидем, — надлежит не только арестовать полемарха, но сделать так, чтобы он не увидел завтрашний рассвет. Пусть окажет сопротивление или попытается бежать... награда будет высокой.

— Мне всё понятно. Только я и сам с ним управлюсь. Зачем десяток гоплитов?

— Не забывай, Эгерсид лучший боец в Спарте.

— Был им когда-то. Теперь я.

— Делай, как тебе говорят, — завершил обсуждение Поликрат. — Иди готовься.

Пол кабинета заскрипел под тяжкой поступью лохагоса.

— Скажи, Эвтидем, почему отец невесты ударил этого... как его... Мелеста палкой по голове? Ведь для прекращения брачной церемонии было достаточно лишь нескольких слов с его стороны.

— Не хотел говорить при всех, — ответил собеседник, приглушив голос, — но среди задержанных минувшей ночью был и твой врач. Стража остановила его вскоре после происшествия, причём недалеко от дома Эгерсида.

— Он у вас?

— Нет, показал подписанный тобою пропуск, и его отпустили.

— Ты поступил правильно, сообщив мне об этом случае с глазу на глаз. Молчи и впредь, с мальчишкой я сам разберусь.

Ксандр не стал слушать дальше: пора уходить, вернее, бежать. Мягко спрыгнул из люка в комнату, стряхивая пыль с хитона, в двух словах рассказал эконому о подслушанном.

Медлить нельзя! Скорее в комнату Прокны! Первым в коридор вышел Паисий — он расчистил путь, прикрикнув на двух слонявшихся без дела рабынь.

Молодая женщина была занята любимым утренним занятием — вертелась перед бронзовым зеркалом. Она по-своему истолковала появление Ксандра, без лишних слов заключившего её в объятия:

— О, как ты неосторожен! Я предупреждала, сейчас нельзя. Подожди, надо хотя бы закрыть дверь...

Но было поздно — на пороге стоял сам эконом!

— Неблагодарный сластолюбец! — закричал он. — Так ты платишь хозяину за гостеприимство и расположение?

Ксандр, не дожидаясь окончания тирады, рванулся в дверь, толкнув Паисия так, что тот, замолчав, сел на пол, но тут заголосила успевшая оценить положение Прокна:

— На помощь! Насилуют!

Путь к мегарону был отрезан — оттуда приближался Никерат, а по чёрной угловой лестнице уже поднимались вооружённые чем попало домашние рабы. Вольноотпущенник был так близко, что готовился схватить провинившегося врача, но тот словно исчез, провалившись в молниеносном низком выпаде. В следующий миг поражённый рукоятью кинжала в низ живота Никерат рухнул на пол, мыча от нестерпимой боли, а Ксандр, едва увернувшись от падающей туши, ушёл вперёд — влево с поворотом кругом. Уроки господина Эгерсида не прошли даром!

— Вот он! Держи его! — кричат с лестницы мегарона. Остаётся один путь — в комнату Паисия. Лазутчик рванул дверь, вскочил на подоконник, что было сил оттолкнулся и полетел в гущу любимых ирисов Поликрата. Упал на четвереньки; руки и ноги вошли в рыхлую землю.

Кинжал на месте — успел вложить в ножны перед самым прыжком; стремительно Ксандр бросился к кустам барбариса, царапаясь о колючки, подхватил спрятанные вещи и выскочил на улицы Спарты.

Прохожие не обращали на него внимания. Молодые спартиаты часто колотят друг друга, а уж периэков — тем более; вот один из них и спасается бегством, дело обычное. Так, разгорячённый и исцарапанный, он и ворвался в дом Эгерсида.

* * *

Эгерсид почти до самого утра рассказывал дочери о том, что приключилось с ним с тех пор, как во главе лохоса ушёл в Орхомен. Он умолчал только о Тире и Ксении, двух женщинах, вошедших в его жизнь. Полемарх с отцовской гордостью смотрел на Леонику, красивую даже с остриженной головой, и речь её казалась ласковым птичьим щебетом.

Впервые за долгие годы Эгерсид безмятежно заснул, и родные стены помогли ему быстро восстановить силы. Старый кробатос жалобно скрипнул — так стремительно оставил его полемарх. Солнце стояло уже высоко, Леоника хлопотала по дому.