Красные пинкертоны - [62]
— Бульдоги из ГПУ, — хмуро пошутил Турин.
— Господь с вами!
— Толком-то чего, говори?
— Прицепился вчерась к вам вёрткий интеллигентик. С бородкой, пенсне на носу, а из себя калеку корчил — клюшку из руки не выпускал.
— В тех клюшках пику обычно прячут, — насторожился Турин.
— Знамо дело. Но когда наших учуял за своей спиной, дёру дал и про клюшку забыл. Зайцем выпрыгнул из капкана.
— С бородкой и в пенсне?
— С тёмными стёклами.
— Видел и я такого.
— У здания совещания к вам прицепился, когда оно закончилось.
— И как же вы его упустили? — казалось, Турина не смутила и не напугала весть, досадовал он на то, что не пойман соглядатай.
— С трамвая ночью на остановке вы вывалились, за гражданином приметным проследовали, а хвост — за вами. Наши орлы переждали, народа поменьше стало, нашим бы ещё тормознуться, а они затеяли брать его в первом переулке.
— Значит, спугнули… А ведь хвост этот многое должен знать. И сам он, как личность, очень даже большой интерес представляет!
— Наша вина.
— Черти бестолковые! — выругался Турин вгорячах. — Вот и исправляйте! Плохую весть ты мне принёс, ох, плохую… На Востоке султан за подобное язык вырезал. Слыхал?
— Что ж теперь?.. А лучше б, если смолчали?
— Феодализмом заниматься не стану, однако Кольчуге передай, чтоб снял бульдога с моего хвоста, но он мне живым нужен. Завтра такая возможность может представиться. Этот гад так просто не успокоится, но сегодня у вас отгул, сегодня я на личном транспорте, ему меня не догнать. Понял?
— Я эту сволочь своими бы руками!..
— Живым, только живым! Пусть Кольчуга постарается. А сейчас задержись здесь, пока меня увезут. Ни к чему, чтоб местные сыскари нас рядышком видели. И так ты нарисовался.
— Вы про керюху того? — кивнул посыльный в сторону дежурного за стенкой. — Этот наш, его опасаться не надо. Он здесь при вас теперь будет.
— Караулить, значит?
— Бережёного бог бережёт.
— Ну-ну, — похлопал Турин по плечу крепыша. — А за актрисой приглядываете, как просил?
— Сам Тимоха глаз не спускает.
— Вон он где, — хмыкнул Турин. — Передавай привет.
И он выбежал на улицу. Шофёр покуривал у автомобиля, но тут же притушил окурок каблуком, ловко отворил дверцу на заднее сиденье.
— Как звать? — здороваясь, улыбнулся Турин.
— Володя.
— Невелик твой пассажир, Володя, дай-ка я рядом с тобой примощусь, — попытался было Турин перебраться на переднее сиденье.
— Не положено, Василий Евлампиевич, — шофёра словно подменили, он сухо добавил: — Шорохов приказал. Нам рядись не рядись, а и срисуют не большая беда. А вы гость. Вас велено беречь от неприятностей.
«Если б знал Шорохов про вчерашний хвост… — сжался Турин, — да про моих здешних братков-помощников!..»
— Куда ехать, знаешь? — подмигнул он шофёру.
— С актрисы велено начать.
— Верно. Этой встречи я как раз больше всего дожидаюсь.
— Мы мигом, — молодцевато крутанув руль, шофёр рванул автомобиль с места в карьер.
Когда остановились у неприметного домика в общем неказистом ряду таких же строений, Турин не спешил покидать машину, поджидая Тимоху. Должен же был тот объявиться или дать знать о себе каким-то другим скрытым способом. Однако не дождался, вместо этого на порог вышла старушка простоволосая, с вязаным платком на плечах.
— Вам не Аграфену свет Валериановну? — спросила она, испуганно оглядываясь.
— Стравинскую, — кивнул Турин, подошёл поближе, улыбнулся, раскрыл перед ней удостоверение. — Наши товарищи встречались с ней по поводу известных событий, но возникла ещё одна надобность.
Удостоверение произвело впечатление, старушка сжалась вся, и, не подхвати её вовремя Турин, не обошлось бы без хлопот.
— А Глашеньку, мил человек, только что я проводила, — подняла она испуганные глаза. — Сиднем целыми днями сидела, шагу из дома не ступала, как велено было. А с час назад иль поболе мальчонка с запиской прибёг. Засобиралась она и велела ждать к обеду.
— Записка? Что там было сказано? — Турина прострелила старая болезнь: от таких известий каждый раз его поясницу словно продувало насквозь, будь он хоть в самой что ни есть тёплой комнате.
— Да я ж и не видела, милок. Но обрадовалась она, всплакнула даже, что кончились её муки. В церковь поехала. Тут недалеко трамваем. На кладбище церковь-то у нас.
— Вы ничего не путаете? — напрягся Турин. — Чему радоваться, если на кладбище ехать?
— Так поймали вроде убийцу? — всплеснула старушка руками. — Аль вам не знать? Вот и переберётся она от меня к себе на квартирку. Поэтому и радовалась, а всплакнулось ей по покойнице, молода та была и смерть приняла неизвестно за что…
— В церковь свечки ставить поехала?.. — с трудом старался переварить известие Турин. — Или ещё зачем?
— Вот те раз, прости меня Господи! — запричитала старушка, начиная сердиться. — Запиской туда её вызвали, сколь повторять.
— Запиской?
— Я ж час твержу — мальчонка прибёг, она и собралась. Враз оделась, будто только и ждала этого.
— Насчёт похорон, может быть?
— Вот уж не знаю, только на похороны так не торопятся.
— Знаешь, где здесь кладбище? — развернулся Турин к шофёру, чувствуя, что добиться большего ему не удастся.
— Да в миг, — кивнул тот, заводя двигатель, — вдоль трамвайного пути, конечно, добираться не скоро. Часа полтора кружить да на горки взбираться, а мы короче дорожку отыщем.
