Красные пианисты - [28]

 От Лены не могло укрыться, что между высоким, чернявым, красивым внешне парикмахером и Ритой что-то есть. Она как-то напрямую спросила об этом девушку.

 — Да, действительно, он мне нравится. Но я не собираюсь пока замуж. А все требования Альберта я выполняю строго-настрого!

Глава восемнадцатая

 Этот день Рита запомнила надолго. Во-первых, была чудесная погода. Они с Гансом славно покатались по Женевскому озеру. Потом высадились на маленькой пустынной пристани и побрели вдоль берега, держась за руки. Неожиданно за поворотом их глазам открылась живописная песчаная бухточка.

 — Позагораем? — предложил Ганс.

 — С удовольствием, — ответила Рита.

 На ней оказался зеленый пляжный костюм.

 — Ты уже успела немного загореть. С кем это и когда? — Петерс сделал нарочито строгое лицо.

 — Я загораю у себя на балконе, дурачок…

 Ганс снял рубашку. Обернулся — и на лице Риты увидел все, что ожидал: ужас, сострадание, нежность.

 — Это тебя там? — едва слышно спросила она.

 — Где же еще?

 Петерс снял брюки, аккуратно сложил все.

 — Купаться будешь?

 — Нет, я полежу на солнце.

 — Я быстро, — сказал Петерс и побежал, чтобы не входить, а с разбега броситься в воду.

 Когда он вышел, тело его покрыли пупырышки. Рита подбежала к нему с полотенцем и принялась растирать. Коснулась шрамов — движения ее стали медленными и ласковыми.

 Потом они расстелили плед и легли. Ганс перевернулся и подставил солнцу спину. Рита наклонилась над ним. Он почувствовал ее руки: они нежно гладили его рубцы. Ее руки были так же шелковисты, как и ее волосы, ласкавшие его спину. Петерс повернулся на бок и привлек к себе девушку.

 — Как ты прекрасна, — сказал он и стал ее целовать. — Сними с себя все.

 — А если кто увидит? — спросила Рита.

 — Кто? Кто увидит? Разве что господь бог…

 * * *

 «28.2.43. Директору. Молния.

 От Вертера.

 Генштаб ожидает сейчас высшей точки советского наступления, а именно: большого наступления Красной Армии у Курска, в направлении Глухов — Конотоп, а также предполагает попытку прорыва советских армий из района Харькова силой не менее двух корпусов менаду Богодуховом и Конотопом.

 Этого прорыва опасаются в связи с тем, что между 15 и 20 февраля резервы, предназначенные для обороны коммуникаций Богодухов — Конотоп, среди них 3-я танковая дивизия, брошены в Донбасс.

 Прорыв Красной Армии между Харьковом и Конотопом является угрожающим не только для немецких позиций в районе Полтавы, но также в отношении коммуникаций Кременчуг — Ромны — Конотоп, которые немцам, возможно, придется в марте сдать».

 Рита закончила сеанс передачи. Получила отзыв Центра — ОВВ… Собрала передатчик и спрятала его в тайник. Собиралась сжечь радиограмму. И тут в передней раздался звонок. Кто бы это мог быть? Рита никого не ждала. Был уже двенадцатый час ночи. Разве соседка? Она имеет привычку иногда обращаться к Рите с пустяковыми просьбами, причем не считаясь со временем. Соседка была певичкой в каком-то ресторане и тоже жила одна. Рита никогда не откровенничала с ней. Она не вызывает доверия. Но одолжить коробку спичек или соли…

 Если она сожжет телеграмму, будет запах в комнате. Да и времени уже не оставалось. Рита в клочки изорвала радиограмму и бросила в корзину для бумаг.

 Каково же было ее удивление, когда, открыв дверь, она увидела Петерса.

 — Ты?

 С той памятной прогулки они жили как муж и жена. Чаще Рита ночевала у него. Иногда он оставался у Риты. Но они заранее договаривались об этом. А в тот вечер он явился неожиданно.

 — Ты извини. Но я понял, что не усну без тебя в эту ночь. Сегодня в парикмахерскую заходил один тип, и мне показалось, что я видел его на Принцальбрехтштрассе[8].

 — Раздевайся, — сказала Рита. — Я приготовлю кофе.

 Она прошла на кухню, а Петерс снял пальто и присел на краешек стула. Окинул взглядом комнату. В корзине, в углу, белели бумажные клочки. В кухне журчала вода: Рита с чем-то там возилась.

 Петерс подошел к корзине и достал бумажки. Хотя они были мелко изорваны, но на них без труда можно было разобрать цифры. Он бросил бумажки в корзину и сел на место.

 На другой день он доложил о своих наблюдениях Раттенхуберу. Тот не мог сдержать своего ликования:

 — Наконец-то птичка попалась! Тебе надо раздобыть ключ от квартиры и тщательно ее осмотреть. Делай что хочешь. В конце концов, женись на ней, но ключ должен быть у тебя.

 — Я постараюсь, шеф, — пообещал Петерс.

 — Знаешь, Рита, — сказал ей Петерс вечером, — когда я прихожу к тебе и звоню, нередко высовывается твоя соседка, эта певичка. Что-то она мне не очень нравится. Не могла бы ты дать мне второй ключ от квартиры?

 Рита на секунду заколебалась. Но только на секунду: передатчик ее хранился в надежном месте.

 — Тебе всюду мерещатся агенты гестапо, мой милый. Но если тебе так удобней… — Рита взяла с комода шкатулку, достала запасные ключи от парадной двери и от квартиры и протянула их Гансу.

 Через два дня ей надо было съездить в Лозанну. Петерс знал об этом. Проследил, пока она не села в поезд, и отправился на квартиру Риты.

 Парадная дверь была отперта — днем ее закрывали редко. Петерс поднялся на третий этаж, вставил ключ в английский замок. Постарался сделать так, чтобы дверь не скрипнула.