Красные пианисты - [18]

 Штамповальный станок — нехитрое устройство. Прежде чем ты попадешь в Барт, тебе его покажут.

 — А что такое Барт? — спросил Петерс.

 — Ты не слышал? Это новый концлагерь. И главное, совсем близко от Варнемюнде. Очень удобно. Бежать далеко не придется… Ну, как нравится тебе вся эта история в духе графа Монте-Кристо?

 — Когда вы говорите, все получается так складно, — признался Петерс.

 — А оно так и будет, уверяю тебя… Ну, на сегодня, пожалуй, хватит. Я немного устал. О том, что ты будешь делать в Швейцарии, поговорим в другой раз. Ты только запомни одно: если ты вздумаешь хитрить, увиливать от своих обязанностей — тебя не просто убьют. Пуля, веревка на шее — об этом ты сможешь только мечтать… Ты меня понял?..

 — Как не понять, господин комиссар!

* * *

 Беккерт очень устал. Ему пришлось много говорить, и в горле будто царапали кошки. Когда Петерса увели, еле хватило сил встать и сделать себе полоскание для горла.

 Он знал, что эта смертельная усталость скоро пройдет. Так было уже не в первый раз.

 Беккерт весь вспотел. Мысли лениво шевелились в голове.

 Он слышал, что личный врач Гиммлера — превосходный доктор. Надо будет завтра же поговорить со вторым человеком, которого он намеревался послать в Швейцарию. Это был некто Цвейг. Он давно выполнял некоторые поручения Беккерта.

 Цвейг в свое время долго толкался среди немецких политэмигрантов в Париже. А теперь ведь они почти все в Швейцарии.

 Слабость постепенно отступала… Он посидел еще без движения некоторое время и снял трубку.

 Комендант концлагеря Барт, тоже гауптштурмфюрер, был его давним приятелем. Услышав знакомый голос, Беккерт сказал:

 — Аксель, к тебе завтра привезут некоего Петерса. Это мой человек. Он просидит у тебя недолго. Ты проследи, чтобы твои ребята не переусердствовали. Неплохо было бы, чтобы на нем остались какие-либо следы — рубцы на спине или еще что-либо, сам знаешь. Но смотри, калека мне не нужен. Проведите его по всем книгам, сделайте на руке порядковый номер — татуировку, словом, чтоб все было честь по чести… По этому делу с докладом я завтра еду к рейхсфюреру, — желая придать вес своим словам, добавил Беккерт. — А на обратном пути заеду к тебе, и мы обговорим кое-какие детали.

 Через три дня Беккерт доложил Шелленбергу, что он подобрал двух человек для Швейцарии и «поставил их на рельсы».

 — Хорошо, — ответил Шелленберг. — Я извещу, когда вас сможет принять рейхсфюрер Гиммлер

Глава двенадцатая

В понедельник раздался звонок.

 — Рейхсфюрер примет вас во вторник вечером. Он сейчас в Растенбурге. Завтра туда идет специальный поезд, там вам заказано место.

* * *

 Поезд уходил утром. Беккерт плохо спал в ту ночь. Хотя он и повидал на своем веку немало, завтра ему предстоит встреча со всемогущим Гиммлером. Он понимал, что для доклада будет немного времени и его надо использовать с выгодой для себя. Следовало продумать каждую фразу.

 Утром, невыспавшийся, с больной головой, он сел в вагон городской железной дороги и приехал на Силезский вокзал.

 Специальный поезд уже стоял на первом пути. Проверили документы и пропуск. Билет здесь не требовался.

 Большинство вагонов пустовало.

 Вскоре в купе, где сидел Беккерт, вошел еще один пассажир — полковник генерального штаба. Он занял место напротив у окна и стал придремывать. В купе было тепло.

 Беккерта тоже клонило ко сну. Все не высыпаются: война, работа, а по ночам — тревоги, бомбежки.

 Поезд тронулся. За окном мелькнуло несколько разрушенных домов: англичане уже начали пощипывать Берлин.

 Поезд шел без остановок. Уютное покачивание в мягком кресле, однообразие пейзажа за окном — со сном не было сил бороться. Да и зачем?

 Беккерт проснулся от скрипа тормозов. Оказывается, они въезжали в Зону.

 На границе Зоны — еще проверка документов. Потом поезд медленно тронулся.

 Железнодорожная ветка шла через пустынный лес. Они уже находились на территории новой, полевой ставки Гитлера.

 Беккерт больше не спал.

 Кто бы мог подумать, что этот отставной ефрейтор, после войны болтавшийся в мюнхенских ночлежках, станет фюрером немецкого народа?

 Когда Беккерту поручила присматривать за ним, он много разглагольствовал в мюнхенских пивных, устраивал «пивные путчи».

 Но уже тогда Беккерт отметил, что Гитлер мог заставить слушать себя даже полупьяную ораву, заполнявшую Брокхалле — самую большую мюнхенскую пивную.

 Беккерт уже не вслушивался в то, что говорил Гитлер. Он не интересовался политикой и считал, что это не дело полицейского. Полицейский должен служить закону, государству. А все нарушители закона — его враги. Какое государство — безразлично. Так говорил себе Карл Беккерт, служа кайзеру, потом Веймарской республике, а теперь фюреру.

 Между тем поезд подошел к небольшому вокзалу: они были уже в самом центре «Вольфшанце» — Волчьего логова, или, точнее, Волчьего окопа, как назвал это место сам Гитлер.

* * *

 Через тридцать шесть часов после начала войны с Советской Россией германское верховное командование в обстановке полной секретности поездами и самолетами перевезло все свое имущество на место новой ставки фюрера в Восточную Пруссию.

 Гитлер решил основать здесь полевую ставку, чтобы быть ближе к месту боевых действий.