Красные кресты - [56]

Беспорядок царил и в конторах, на таможне и у капитана порта. Мартен получал там взаимоисключающие указания и приказы, а уж с налоговыми чиновниками вообще не мог найти общего языка; их аппетиты и желания зашли так далеко, что почти четвертую часть добычи пришлось пожертвовать на удовлетворение прежних и нынешних претензий налогового ведомства, а почти все остальное продать при посредстве Королевской торговой палаты, причем на половину имущества получить векселя, подлежащие оплате только в конце следующего квартала. Ян знал, что его обманывают и обирают, но не мог ничего поделать в этом хаосе и спешке, тем более, что привык все коммерческие дела поручать Шульцу.

Но Шульц находился в Плимуте вместе с целым штабом сотрудников своего лондонского филиала.

После трех дней торгов, споров и ожидания в конторских коридорах Мартен был настолько утомлен и измотан, что сдался и подписал все, что было сказано, после чего в присутствии портовых инспекторов Ее Королевского Величества велел выгрузить добычу на барки и баржи, которым впоследствии предстояло снабдить «Зефир» балластом для рейса в Плимут, куда нужно было плыть немедленно, чтобы присоединиться к силам графа Эссекса.

Недовольный, огорченный и злой, напрасно он допытывался о цели намеченной экспедиции. Ему было заявлено, что узнает это на месте и что там же получит запас продовольствия, пороха и амуниции.

Ян не слишком верил этим заверениям, проклиная в душе условия каперского патента, которые принуждали его подчиняться приказам. По опыту он знал, как мало сможет приобрести в ходе регулярных военных действий и чего стоят королевские обещания насчет выплаты награды. Был уже по горло сыт этой службой: Елизавета слишком дорого заставляла платить за корсарский патент и за свой приватный вклад в оснащение «Зефира».

Среди массы слухов преобладало мнение, что флот под верховным командованием Эссекса должен отправиться в Ирландию.

У Мартена не было ни малейшего желания на подобные путешествия. В первый раз он подумал, что можно бы всерьез взвесить предложения и уговоры Генриха Шульца насчет возвращения на Балтику.

Но пока время для этого ещё не пришло. Прежде нужно было свести ещё счеты с Рамиресом. Не сделай он этого, Мария Франческа могла бы подумать, что он испугался.

Мария Франческа…При мысли о ней его охватило ещё большее раздражение. Она упорно отравляла ему жизнь. В то утро устроила ему сцену по поводу платьев, заказанных перед походом в Байонну, о которых вдруг вспомнила. Потребовала, чтобы он поехал с ней в Лондон забрать платья, не хотела даже слушать его объяснений, что на это нет времени. А когда он решительно отказался, хлопнула дверью и заявила, что не притронется к еде, пока это не смягчит его «золотого сердца».

— Золотого только для врагов, — язвительно добавила она. Ибо для меня сердце у тебя из камня!

Такой вывод неожиданно склонил его послать одного из труксманов за портнихой, миссис Лейтон, которая была испанкой, женой кучера Ее Королевского Величества, и которой Англия была обязана обычаем носить кружевные воротники.

Эта требовательная дама, заправлявшая теперь модой при дворе Елизаветы, ценилась весьма высоко. Наверняка она чувствовала себя обиженной, что за ней не прислали экипаж в конце марта, когда платья сеньориты де Визелла были уже готовы, и что с той поры никто не появился в её мастерской, чтобы их забрать. Надлежало ублажить её каким-то подарком, и Мартен выбрал для этой цели золотой браслет, украшенный крупным карбункулом, который якобы обладал магическим свойством завоевывать симпатии.

Сеньора Луиза Лейтон поддалась его чарам и приехала в Дептфорд, а затем в компании двух девушек, несших коробки с платьями, вступила на палубу «Зефира»и, сопровождаемая посланцем, прошла в кормовую надстройку; но вся эта процессия, экипаж, ждавший на набережной, и прежде всего нескромность труксмана, который направо и налево рассказывал, кого ему довелось доставить из Уайтхолла, вызвали немалую сенсацию как среди матросов на борту, так и среди портовых зевак на берегу.

Мартен был зол: все вокруг могли видеть собственными глазами и убедиться, до какой степени покорялся он капризам сеньориты, которая даже не была его любовницей. Знал, что это положение вещей давно не тайна; что его самые интимные дела обсуждаются командой и служат предметом сплетен по портовым кабакам. Притом его бесило, что он вынужден заниматься такими глупостями наряду с действительно серьезными заботами и хлопотами. Вдобавок ко всему он не получил даже благодарной улыбки от Марии, которая при виде портнихи напрочь забыла про его существование.

Вечером он велел свезти себя на берег и отправился к Дикки Грину. Уже с порога он заметил там Хагстоуна, который одиноко восседал за маленьким столом недалеко от стойки и без малейшего энтузиазма взирал на кружку светлого пива с жиденьким ободком пены. Мартен знал, что встретит его здесь: «Ибекс»в тот день бросил якорь неподалеку от «Зефира»и тоже ждал балласта, чтобы идти в Плимут. Оба капитана уже обменялись первыми приветствиями с палуб своих кораблей и Хагстоун успел уведомить Мартена, что последнее время ему не слишком везет. Теперь он несколько оживился, но уже через пару минут опять повесил нос.