Краснов - Власов - [8]

Рано утром я поехал к Ген. Краснову и нашел его несколько в нервном состоянии. Приступив к докладу, я, ничего не скрывая, не преувеличивая и не уменьшая, с фотографической точностью, передал ему всю мою беседу с Ген. Трухиным. Несколько раз Петр Николаевич останавливал меня, задавал вопросы, с целью точнее уяснить то одну, то другую мысль. Его, видимо, беспокоило, чтобы я не упустил передать ему что либо важное из моего разговора с Федор Ивановичем. Чтобы — успокоить Петра Николаевича, я сказал, что один, весьма острый и щекотливый вопрос, а именно, как далеко простираются притязания. Ген. Власова в отношении казачества, я, по тактическим мотивам, не затрагивал, но завтра, при моем новом свидании с Ген. Трухиным, я его подниму.

Вместе с тем, я настойчиво просил Петра Николаевича принять нужные меры, как в отношении казачьей печати, так и по вопросу приема в казачьи части лиц, служивших раньше в Р.O.A., о чем я договорился с Ген. Трухиным. Мне казалось, что это обстоятельство может оказать доминирующее влияние на ведение дальнейших переговоров с командованием Р.O.A. Обещая Ген. Краснову столь же подробно информировать и начальника штаба С. Н. Краснова, я просил его разрешить мне передать последнему, чтобы он принял нужные меры по вышеуказанным вопросам. Петр Николаевич согласился с этим и добавил, что вечером он будет еще сам с ним говорить по этому поводу.

Заметно было, что доклад произвел на Ген. Краснова очень хорошее впечатление. Он был доволен, тепло благодарил меня и желал мне в дальнейшем полного успеха. Его такое отношение я истолковывал, как признак того, что он весьма заинтересован в установлении дружеского контакта с командованием Р.О.А.

Обещая Петру Николаевичу докладывать ему и дальше о каждом моем посещении штаба Ген. Власова, я поехал в Гл. Упр. Каз. Войск и подробно информировал Семена Николаевича. Одновременно я просил его безотлагательно осуществить мероприятия, касающиеся печати и приема на службу лиц из Р.О.А.

На другой день, выяснив предварительно по телефону, когда Ген. Трухин может меня принять, я прибыл к нему в назначенный час.

Встретились мы, как старые приятели.

Прежде всего, я поставил Федор Ивановича в известность, что о печати и «кочующих», казачий штаб уже отдал нужные распоряжения, чем показал свою готовность миролюбиво решать спорные вопросы. Затем, передавая ему мои разговор с Петром Николаевичем, я подчеркнул, что его благожелательное отношение и искреннее желание устранить все препятствия, стоящие на пути сближения штабов и мешающие их нормальной работе, — нашли живой отклик в душе и сердце Ген. Краснову.

В ответ на это Ген. Трухин сказал, что от Петра Николаевича Краснова он иного и не ожидал, ибо, по имеющимся у него сведениям, источником вражды является не Петр Николаевич, а скорее казачий штаб. Полагая, что он имеет в виду Семена Николаевича, как начальника штаба, я горячо заступился за последнего, сказав, что беседуя вчера с ним, я не заметил у него неприязни, ни в отношении штаба Р.О.А. вообще, ни в частности, лично к нему. В доказательство моих слов, я указал на готовность Семена Николаевича отдать просимые мною распоряжения, что можно рассматривать, как первые шаги к сближению обеих сторон.

Интересуясь отношением Ген. Власова к моей миссии, я спросил Феодор Ивановича, не говорил ли он с Андрей Андреевичем по поводу казачьих генералов, состоящих в «Комитете» и каково его мнение? Ген. Трухин ответил, что по этому вопросу он еще не разговаривал с Ген. Власовым, но о моем посещении штаба и о цели такового, Андрей Андреевич уже знает.

— «Могу Вам только сообщить, — сказал оп. — «что Вашу акцию Ген. Власов горячо приветствует. Но зная хорошо характер Андрея Андреевича», — продолжал он, — «я должен выбрать подходящий момент, дабы сначала подготовить его в нужном направлении и только тогда наши взаимные усилия могут увенчаться успехом. Судя по всем признакам, я полагаю, что в ближайшие дни, мне удастся устроить Ваше с ним свидание».

— «У меня еще есть один важный вопрос,» — сказал я, — «не сможете ли Вы высказать мне Вашу точку зрения, как Вы полагаете осуществить единое командование, в случае назначения Ген. Власова Главнокомандующим Русской Освободительной армией, и, значит, подчинения ему всех вооруженных русских национальных сил? Я, лично, этому вопросу придаю первенствующее значение, ибо глубоко убежден, что от правильного его решения, взаимоотношения между Р.O.A. и Казачеством, могут принять ту или иную форму».

В ответ, я услышал: «Полное, безоговорочное подчинение всех вооруженных сил Главнокомандующему, в том числе и казачьих».

— «А по времени, когда это будет?» — спросил я.

— «Теперь, немедленно» — был короткий ответ Ген. Трухина.

— «Мне пока неизвестна окончательная точка зрения Ген. Краснова по этому вопросу, но в связи с этим, я выскажу Вам мои личные соображения. Из совокупности всех данных и моих наблюдений, предлагаемая Вами форма, едва ли встретит на другой стороне сочувствие и будет приемлема. К тому много причин, как морально — психологических, так и физических. Нельзя не учитывать высокий чин. Ген. Краснова и его огромный военный стаж, а следовательно и его опыт, и его неоспоримый авторитет в казачестве. Позавчера Вы сами признали за ним и его большой государственный ум, и его всемирную известность. С другой стороны, надо принимать во внимание, что организованные казачьи части уже фактически существуют и давно ведут борьбу на фронте, тогда как Р.O.A. находится лишь в периоде формирования, да и, количественно, формируемые части, не столь многочисленны. Как военный, я вполне с Вами согласен, что необходимо единое командование и полное подчинение. Но обстановка сейчас необычайно сложная, а потому, едва ли можно применять то, что в нормальных условиях показалось-бы азбукой. Не подлежит сомнению, что это безоговорочное подчинение, во всяком случае, в начале, будет только на бумаге. Ведь немцы не позволят снять с фронта не только большую казачью единицу и перевести ее, по приказ. Главнокомандующего, на другой участок, но даже и сотню. При такой сложной обстановке, к этому вопросу, мне думается, следует подходить крайне осторожно. Но, вместе с тем, я убежден, что при наличии подлинной дружбы между Андрей Андреевичем и Петром Николаевичем, была бы легко найдена соответствующая равнодействующая и этот сложный вопрос оказался бы улаженным, путем взаимного соглашения. И в этом случае, опять, на первое место выступает необходимость не только примирения, но и установление, между верховными вождями Р.O.A. и казачества, — прочной дружбы. Тогда все вопросы будут разрешаться совершенно безболезненно. С своей стороны я обещаю приложить все усилия, чтобы склонить Ген. Краснова на максимум уступок. Но тогда и Вам, если Вы разделяете мое мнение, придется убедить Ген. Власова в необходимости, и с его стороны, проявить, в известных границах, уступчивость».