Краснов - Власов - [31]
Я сделал вид, что удовлетворен докладом сотника, но просил его, порядка ради, проехать в штаб и доложить о краже писем начальнику штаба. По его уходе, я позвонил в штаб и сказал дежурному офицеру передать начальнику штаба мою просьбу, немедленно меня вызвать по телефону, как только он придет в штаб.
Когда, примерно через час, я рассказал ему историю с письмами, он был крайне возмущен и заверил меня, что они, вне сомнения, будут найдены, ибо он немедленно вызовет немецкую полицию и передаст ей для допроса этого офицера. Но, к сожалению, его расчеты не оправдались. Оказалось, что «курьер», ожидая его, сидел в углу той комнаты, где находился телефон. Он, конечно, слышал весь разговор и своевременно поспешил скрыться. Розыски его полицией остались безрезультатны.
Будучи в Италии, я встретил этого сотника в свите приближенных лиц к Доманову. При свидании с Петром Николаевичем, я, в шутку, сказал ему, что я не знал, что он находится здесь на положении пленника и под очень строгой цензурой. Затем я рассказал ему историю похищения писем. Для меня' было более чем странно, что мое заявление он принял Совершенно равнодушно. Он на него, никак не реагировал. Возможно, что Петр Николаевич так высоко ценил Доманова, что не допускал и мысли, чтобы его заподозрить в таком поступке.
Зато, С. Н. Краснов, сильно негодуя, весьма энергично взялся за это дело. Он вызвал «курьера» к себе. В моем присутствии опросил его, а затем, с моими показаниями, несомненно, уличавшими его во лжи, передал все Ген. Доманову.
При каждой встрече с Семен Николаевичем, я спрашивал его с положении этого дела. Ответ был всегда один и тот же, что он уже несколько раз весьма остро говорил по этому вопросу с Домановым, но последний лишь обещает передать дело в суд, а на самом деле держит его у себя.
Тогда я высказал генералам Красновым мою полную уверенность, что главную роль во всем играет сам Доманов. Мое подозрение вскоре подтвердилось. Когда, накануне отъезда офицеров на «сообщение» Английского генерала, я приехал в Лиенц, то названный сотник был самым близким адъютантом Доманова.
Я умышленно остановился на этом случае, дабы показать, в каком окружении работал П. Н. Краснов и чтобы иметь право утверждать, что кража писем была выполнена по приказанию Доманова, методами и приемами, применяемыми в Советском Союзе.
В последних числах марта, собираясь покинуть Вену, я пошел еще раз в штаб за новостями. Там начальник штаба передал мне письмо и сказал, что его привез офицер Р.O.A., который возможно, снова будет здесь через несколько дней. Письмо было от Ген. Трухина[12]. Федор Иванович подтверждал мне получение моего письма и писал, что сейчас уже поздно дебатировать вновь больной вопрос или искать виновников. Не касаясь причин, вызвавших враждебность Ген. Власова по отношению Ген. Краснова, он высказал лишь сожаление, что я тогда уехал из Берлина. Затем он упрекнул меня, что я исчез и в дальнейшем ни разу не посетил их, а между тем, мое присутствие иногда было необходимо. Не отрицая аттестацию, данную мною Ген. П., Федор Иванович писал, что им нужен был тогда казачий генерал и что им Ген. П. показался подходящим. Дальше он высказывал пожелание, чтобы я возможно скорее приехал в штаб Ген. Власова. Письмо было датировано 19 марта и оно косвенно подтвердило мне, что Ген. Татаркин прибыл в штаб Р.O.A.
Теперь передо мной стоял вопрос: куда же ехать, к Ген. Краснову или к Власову? Я решил сначала повидаться с Петром Николаевичем, а затем проехать в штаб Р.O.A.
Покинув Вену 1-го Апреля, я, после крайне тяжелого семидневного путешествия по железной дороге, автомобилями и даже на обычных подводах, с трудом добрался до г. Толмецо, где находился штаб Ген. Доманова. Ген. Краснов жил в деревне Вела Сантино, в 4-х километрах от Толмецо, почему я, не задерживаясь здесь, поехал туда.
Петра Николаевича я встретил на пороге дома. Он ехал на лекцию в школу разведчиков. Эта наша встреча носила особенно сердечный характер. Редко Петр Николаевич был так радушен, как этот раз. Не имея времени поговорить со мной, он пригласил меня к себе на обед, после которого он намеревался со мной побеседовать.
Канцелярия Глав. Управ. Каз. Войск находилась почти рядом с домом Петра Николаевича и я прошел туда, чтобы встретить Семена Николаевича. Моя беседа с ним была весьма продолжительна и мы говорили на разные темы. Как я мог заключить, интересы Семен Николаевич ограничивались исключительно казачьим станом Ген. Доманова, боевыми стычками казачьих полков с партизанами и жизнью казаков, расселенных в, так называемых, казачьих станицах. Дальше этого его интересы не простирались. Он с большим увлечением информировал меня обо всем, высказывая разные предположения и строя планы, совершенно забывая или не учитывая общее военное положение. Должен сказать, что эту характерную черту я подметил еще и раньше почти у всех лиц, окружавших Ген. Краснова, которые проявляли весьма слабый интерес к общей обстановке на фронте и обычно просили меня информировать их в этом отношении.
